Дмитрий Запольский - Хроника Путинизма

Русский Монитор: То есть, получается, что ситуацию можно охарактеризовать так: в момент распада СССР по стране бродило некоторое количество активных проходимцев, принадлежавших к разным социальным слоям, которые просто скоординировались между собой, чтобы поднять власть и собственность, которые валялись на земле. А среди этих проходимцев на главенствующие роли вышли бывшие чекисты – сначала у себя в регионах, а потом стали координироваться во всероссийских масштабах. И в итоге мы имеем тот режим, который имеем?

Дмитрий Запольский: Да. Они хватали все, что плохо лежит, а потом как шарики ртути сливались воедино – в то, что мы сейчас наблюдаем.

Русский Монитор: Но получается, что в ситуации изначально был немалый залог и децентрализации. Был ли шанс придти не к сверхцентрализованной модели, а к реальному регионализму и федерализму?

Дмитрий Запольский: Шанс был. Но в том числе здесь сыграл фактор Запада, который ставил условия Москве об обязательной концентрации власти в единых руках во избежание потери контроля над ядерным оружием. Вот ведь как наша гордость – атомная бомба – оказалась проклятьем России! Целые поколения отбросила назад!

В 1990-1992 годах таможни были на границах областей. То есть специально выставляли ментов, чтобы не выпускать продовольствие из области, а за ввоз товаров, которые в области производились, собирали пошлину!

И были попытки ввести свои деньги в виде купонов в разных регионах. Шанс, еще какой был!

Татарстан готов был провозгласить независимость (и ведь почти провозгласил!) Чечня. Ингушетия. Калмыкия. Башкирия. Ведь потом с Кирсаном Илюмжиновым договаривались, чтобы он не отделялся. И с Татарстаном.

Русский Монитор: Какими были отношения питерской власти с Москвой в тот период?

Дмитрий Запольский: А никаких. Вообще. Вообще никаких отношений. Ну, какие могли быть отношения? Москва только деньги печатала, которые не успевали в баулах из хранилища Госбанка доехать до города, а уже превращались в бумажки. Никакой переписки толком не велось с Москвой. В Ленсовет однажды фельдъегеря не впустили с пакетами. Я помню, как в составе миротворческой миссии был в Молдове, пытались Мирчу Снегура помирить со Смирновым, предотвратить кровопролитие в Приднестровье. Вечером ко мне в номер врывается Николай Егоров, специальный посланник Ельцина. «Кто вам позволил! Кто вы такие?! Какое вы имеете право вмешиваться во внешнюю политику России?» Я его спрашиваю: «Коньяк будешь?» Он слюной брызжет, продолжает наезжать. Ну, раз не хочешь, иди крысам на помойке расскажи про внешнюю политику. Я его просто вытолкал на улицу. Кто он был для меня такой? Какой посланник? Какого Ельцина? Нас, петербургских депутатов, тут пригласили обе стороны для переговоров, для них Москва была как красная тряпка для быка – и плевать нам было на федеральные интересы!

Вот поэтому Москва и решила убрать Собчака. Да и Советы на местах распустил Ельцин не в борьбе с коммунистами, а из-за полного неподчинения. Ну, и сказки о Верховном Совете РСФСР, который стоял на пути демократических реформ, проводимых демократом Ельциным, тоже надо рассказывать не нам, видевшим совершенно противоположное. По иронии судьбы, именно демократически избранные советы в тот момент представляли единственную силу, сопротивлявшуюся натиску криминально-чекистской мафии уже в масштабах всей страны. К 1993 году опыт Петербурга получил значительное распространение…

Русский Монитор: А как себя позиционировали Собчак и его окружение в противостоянии Ельцина и парламента, которое началось в начале 93-го года и вылилось в сентябрско-октябрьский кризис?

Дмитрий Запольский: Собчак был на стороне Ельцина, так как мечтал сам занять кресло лидера страны. Да и не позволял ему занять другую позицию образ «демократа». (Надо четко понимать, что никаким демократом он в реальности не был, ни в какое народовластие не играл, а к людям относился высокомерно. Вообще ко всем: от пенсионера до генерала. Считая, что в мире по каждому вопросу существует только два мнения: одно его, а другое неправильное). Окружению Собчака было понятно, что дни советов сочтены, и надо ставить на властную вертикаль. Тогда многие мечтали оказаться в качестве министров и руководителей ведомств при будущем президенте России – Анатолии Собчаке. Собчак был всего лишь носовой фигурой на бушприте этого пиратского фрегата, шедшего под всеми парусами, чтобы взять на абордаж всю государственную собственность в стране.

Русский Монитор: В какой момент процесс формирования той самой ЗАО РФ, о котором вы говорили в первой части нашего интервью, стал виден опытному глазу?

Дмитрий Запольский: В 1994-1995 годах. Когда анархия исчерпала себя совсем. А к 1997-1998-му это ЗАО стало полностью управляемой структурой с вертикальным менеджментом.

Русский Монитор: Был ли Питер центром кристаллизации – или питерская команда эффективных менеджеров в какой-то момент понадобилась архитекторам процесса?

Дмитрий Запольский: После 1994 года центр стал постепенно перемещаться в Москву, а Питер после проигрыша Собчака перестал быть центром кристаллизации окончательно. Все уехали в Москву: Путин, Кудрин, Чубайс, Греф, Медведев. Все.

Окончательно процесс оформился к 1998 году. Я помню очень примечательный факт: осенью 1997 года телеканал ГТРК, знаменитая «3-я кнопка», Ленинградское телевидение, вещавшее на всю страну, было закрыто, а на его месте создан канал «Культура», которому отошли все сети. Организатором проекта был Анатолий Чубайс. Целью было окончательно закрепить статус Москвы как идеологического центра. Питер больше не имел права голоса в масштабах страны. Укрощение строптивых закончилось.

Русский Монитор: Мы немного забежали вперед – за временные рамки нашего текущего интервью. Можете рассказать, что собой представляла неформальная управленческая структура, во главе которой стоял Путин? Как она координировала свою деятельность с формальным главой – Собчаком, а также какие персоналии за какие направления отвечали?

Дмитрий Запольский: Дело в том, что формально Путин был главой комитета по внешним связям, а неформально – ответственным за силовиков, кроме военных (для этого у Собчака был целый адмирал Щербаков в роли вице-мэра), за «скользкие темы» типа охраны и безопасности, взаимоотношения с игорным бизнесом, вопросами стратегического запаса и мобрезерва. За взаимоотношения с ГАИ и выдачу номеров-мигалок-непроверяшек. Ну и за таможню, внешнюю торговлю, международный транспорт. За кадры всей мэрии. Поначалу за “криминал” отвечал Шутов, но вскоре спалился на какой-то ерунде – типа взял деньги якобы для передачи Собчаку и не донес, жаба задушила. С отстранением Шутова эта тема опять же легла на хрупкие плечи Путина. Его кабинет был на первом этаже Смольного, возле входа в огромную столовую, напротив дверей в маленький спецбуфет. В приемной за столом стоял секретарь. То есть когда не было посетителей, секретарь сидел, а когда кто-то входил, он вставал. И стоял навытяжку, ведя любезную беседу (так было модно тогда у всех начальников УКГБ – в приемной были вежливые и очень образованные адъютанты). Секретаря звали Игорь Иванович Сечин . Дверь в кабинет Путина была всегда приоткрыта, типа никаких секретов – все демократично.