Виктор Кожемяко - Путин и СССР

Впрочем, во многих из этих книг нет подлинно исторического подхода. Их тематика и анализ ограничены довольно узкими политизированными проблемами, а публицистическая мысль весьма прямолинейна. Для многих авторов ориентир в оценке Сталина один — книги и статьи Троцкого. Но ведь Троцкий не мог не быть крайне предвзятым и пристрастным по отношению к своему заклятому политическому врагу!

— В составленной вами книге много других свидетельств современников о Сталине как о государственном деятеле.

— Как о великом и мудром государственном деятеле. Это его усилиями были возвращены России ранее отторгнутые у нее земли: бывшая исконно русская Ливония на Балтике, Западные Украина и Белоруссия, Молдавия, Южный Сахалин. Почитайте стенографические записи его переговоров с руководителями США и Англии на Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской конференциях. Какая глубина понимания обсуждаемых вопросов, какая сила логики и непреклонность в защите интересов своего государства!

Один из иностранных генералов сказал о нем: «Весь его облик был таков, что вызывал уважение к государству». А югославский политик Джилас, впоследствии антисталинист, в своих воспоминаниях о встречах со Сталиным приводит такой эпизод. Сталин остановился перед картой мира, на которой Советский Союз обозначен красным цветом, провел по нему рукой и воскликнул в адрес американцев и англичан: «Никогда они не смирятся с тем, чтобы такое пространство было красным, — никогда, никогда!» Ныне, к удовлетворению американцев и англичан, карта мира уже иная.

— Что ж, книга ваша, наверное, многих убедит в том, что Сталин был действительно великий государственник, что забота о силе государства была для него превыше всего. Однако остается вопрос, какой ценой это достигалось. «Лес рубят — щепки летят» — подлинно ли употребление Сталиным этой пословицы в определенном смысле?

— Таких слов я у него не встречал. Но известны, и они вошли в мою книгу, другие жутковатые слова Сталина: всякий, кто намеревается разрушить наше государство, будь он и старым большевиком, будет истребляться вместе со своей семьей и всем родом. Это в записи Георгия Димитрова, из высказываний Сталина на ужине у Ворошилова в день двадцатилетия Октябрьской революции — 7 ноября 1937 года. Да, беспощадные слова. И связаны они были с проходившими в тот период судебными процессами над троцкистами-зиновьевцами. Но еще до этого, в 1935 году, в беседе с Роменом Ролланом Сталин говорил, что когда человек решает заниматься политикой, то он все делает уже не для себя, а для государства, которое требует безжалостности.

Сталин принимал суровые меры в интересах государства, но считал их временными, пока в них есть необходимость. Например, кто из старшего поколения не помнит довоенный закон о прогулах? Все помнят. Чей закон? Сталинский. А как он возник? Бывший нарком вооружений Ванников пишет в своих воспоминаниях: «Наркомы неоднократно обращались к И. В. Сталину и другим руководителям партии и правительства с предложением издать закон, направленный на борьбу с прогулами и текучестью рабочей силы. Сталин отвечал, что для этого нужны не особые законы, а повышение качества технического и хозяйственного руководства. Он потребовал от всех наркомов и директоров предприятий улучшения их работы». Но положение не менялось, и только тогда, в середине 1940 года, были приняты «более решительные меры».

Прочитаем дальше: «Был подготовлен проект закона о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с работы. При обсуждении его на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) присутствовали и наркомы, члены ЦК. Обращаясь к ним, И. В. Сталин сказал, что такой закон — вынужденная мера, вызванная прежде всего неспособностью руководителей наркоматов и заводов добиться стабильности и укрепления производственной дисциплины. Этот упрек был в значительной мере заслуженным». Такова история закона о прогулах, который обычно отождествляется с жестокостью Сталина.

Впрочем, для «демократов» высшее злодейство Сталина — это 1937–1938 годы, известные процессы, расстрелы старых революционеров, как их называли. Но не раз уже говорилось, что репрессии против этих лиц в большинстве своем — настигшее возмездие за прошлые их кровавые дела. Когда Зиновьев заливал кровью Петроград, организуя массовые расстрелы офицеров и всех «не своих»; когда Тухачевский на Тамбовщине травил газом мирное население, уничтожая в качестве заложников деревни с детьми и стариками; когда многие из этих «старых революционеров» бесчинствовали в чрезвычайках…

Выходит, это было возмездие — с нравственной точки зрения. А с политической, государственной точки зрения — пресечение пятой колонны в стране. То, что это была пятая колонна, внутренний враг, не было сомнений даже у такого стороннего наблюдателя, как писатель Фейхтвангер. Он был на судебном процессе и выпустил книгу «Москва 1937», где поддержал Сталина и прямо говорил, как опасны заговорщики в такое время, когда Гитлер угрожает войной. Действительно, нетрудно понять, что ожидало бы нашу страну при «колонне» внутренних врагов. Да мы можем судить об этом и но действиям их внуков — нынешних «демократов». Они взяли реванш, расчленили страну…

Сейчас тех заговорщиков (всех сразу!) выдают за невинные жертвы сталинизма. Видите ли, их реабилитировали комиссией под главенством Александра Яковлева. И долго ли изучали? И что-то конкретно доказали? Наивно ждать каких-то доказательств со стороны Яковлева — для него эти люди невиновны уже только потому, что троцкисты…

— Ваш взгляд на роль Сталина в истории России, можно сказать, кардинально противостоит официальной точке зрения, утвердившейся за последние годы. Откровением для многих будет и сталинская личность, вырисовывающаяся, скажем, из приводимых писем его к родным или некоторых воспоминаний о нем, документов. Тут в самом деле видишь, как личное всецело подчиняется государственному. В его понимании, естественно. И неуемная сталинская жажда власти, о которой столько написано, воспринимается уже не просто как некая слепая маниакальная страсть, как самоцель. Наверное, ближе к истине Чарльз Сноу: «Сталин, совершенно очевидно, верил, что, обладая властью, он в силах спасти свою страну». Именно за то, что Сталин спас, сохранил Россию, воздают ему хвалу в книге даже некоторые пострадавшие от него — к примеру, священник отец Дмитрий Дудко.

Однако в целом книгу вашу апологетической не назовешь. В ней немало страниц, рисующих героя и результаты его деятельности отнюдь не светлыми красками. Да вы и сами в послесловии написали: «В глубоко противоречивой личности Сталина выразился дух самой эпохи с ее социально-историческими конфликтами, потрясениями внутри России, мировой войной, противостоянием разрушительных и созидательных сил. Жестокое время выразилось в нем…» Знаете, меня, когда я думаю обо всем этом, мучает вопрос: искупаются ли величием и мощью созданного им государства страдания людей, ни в чем не повинных? Это, по существу, тот же вопрос, которым задавался Пушкин в «Медном всаднике» и на который, по-моему, не дал однозначного ответа. Восхищается великим Петром, но сочувствует маленькому Евгению. Вы тоже пишете о многомерности времени Сталина, «которая не оставляет окончательного решения».