Давид Ван Рейбрук - Против выборов

Жеребьевка использовалась как в законодательной, так и в исполнительной и судебной власти (рис. 2b). Каждый новый закон готовился Советом пятисот, в Народном собрании проходило голосование, Народный суд проверял его на законность, а должностные лица следили за его выполнением. Совет пятисот контролировал исполнительную власть, Народный суд выполнял функции судебной власти.

Мандаты перераспределялись в афинской демократии на удивление часто: народным судьей выбирали всего на один день, членом Совета или должностным лицом – всего на год (за это человек получал плату). Повторное попадание в Совет допускалось только один раз, с обязательным перерывом хотя бы в один год. Любой, кто считал себя способным к управлению, могли предложить свою кандидатуру. Благодаря этому достигалось очень широкое участие: от 50 до 70 % граждан старше 30 лет за свою жизнь участвовали в работе Совета.

Сегодня мы можем удивляться, что во время своего расцвета афинская демократия функционировала благодаря жеребьевке, но для современников в этом не было ничего необычного. Аристотель без обиняков утверждал: «Одной из основ демократического строя является замещение должностей по жребию, олигархического же – по избранию». Хотя сам Аристотель был сторонником смешанной формы правления, он подчеркивал различие между жеребьевкой и выборами, назвав первый метод демократическим, а второй – нет. Подтверждение этому можно найти и в других его высказываниях. Например, о Спарте он пишет, что ее «государственный строй представляет собой олигархию, как имеющий много олигархических черт, хотя бы, например, то, что все должности замещаются путем избрания и нет ни одной замещаемой по жребию». Жребий, по Аристотелю, был проявлением истинной демократии. Не зря афинская демократия отличалась тем, что при ней практически не существовало разницы между политиками и обывателями, между правителями и управляемыми, между должностными лицами и подчиненными им гражданами. Должность «профессионального политика», не вызывающая у нас никакого удивления, показалась бы простому афинянину совершенно абсурдной. По этому поводу Аристотель высказал очень интересную мысль: «Основным началом демократического строя является свобода ‹…›. А одно из условий свободы – по очереди быть управляемым и править» {59} 59 Aristoteles: Politica, 1294b9, 1294b33, 1317b1–4. Аристотель. Политика // Аристотель. Соч.: в 4 т. Т. 4 / пер. С. Жебелева. М.: Мысль, 1983. С. 376–644. 1294b9, 1294b33, 1317b1–4. . Этой идее уже два с половиной тысячелетия, но какая поразительная проницательность! Свобода – не то же самое, что постоянно быть у власти. И не быть от нее в стороне. И тем более свобода не значит покорно сдаться на волю власти. Свобода – это баланс между лидерством и командной работой, между ситуациями, где вы управляете, и ситуациями, где вами управляют. Сейчас, когда «олигархизация демократии» зашла гораздо дальше, чем 25 лет тому назад, когда профессор Верден предостерегал нас, кажется, что такое понимание свободы напрочь забыто.

Рис. 2. Главные органы афинской демократии (V и IV вв. до н. э.) и распределение законодательной, исполнительной и судебной власти

Часто афинскую демократию определяют как «прямую». Верден рассказывал нам о большом Народном собрании, проходившем раз в месяц при прямом участии тысяч граждан. В IV веке до нашей эры оно собиралось почти еженедельно. Но основная часть работы приходилась на другие, более специализированные органы, такие как Народный суд и Совет пятисот, а также на деятельность должностных лиц. И там говорил не весь народ, а произвольно выбранные его представители, сведенные вместе судьбой. Не весь афинский народ участвовал в решениях этих инстанций напрямую. Поэтому я полностью согласен с одним из последних исследований, где афинская демократия рассматривается не как «прямая», а как особый вид представительной демократии – невыборная представительная демократия {60} 60 Terrill Bouricius, 2013: Democracy through multi-body sortition: Athenian lessons for the modern day. Journal of Public Deliberation 9, 1, article 11. . Я бы даже пошел дальше. Поскольку представительство осуществляется посредством жеребьевки, мы можем говорить о алеаторно-представительной демократии (от лат. alea – игральная кость). Алеаторно-представительная демократия – это непрямая форма правления, при которой разделение на правителей и управляемых происходит при помощи жеребьевки, а не избрания. В политической истории Западной Европы гораздо больше примеров подобного устройства, чем принято считать.

Во времена Римской республики некоторые следы афинской системы жеребьевки еще можно проследить, но в эпоху империи она вышла из употребления. Только в Средние века, в период расцвета городов Северной Италии, эта процедура вновь вошла в употребление. Самые ранние примеры мы видим в Болонье (1245), Виченце (1264), Новаре (1287) и Пизе (1307), но больше всего свидетельств до нас дошло из великих городов Возрождения: Венеции (1268) и Флоренции (1328) (табл. 1).

И в Венеции, и во Флоренции применяли жеребьевку, но делали это совершенно по-разному. В Венеции на протяжении многих веков использовали жеребьевку для назначения главы государства – дожа (слово, равнозначное dux , то есть «герцог»). Венецианская республика была не демократией, а олигархией под началом нескольких аристократических семей: управление находилось в руках дворян числом от нескольких сотен до нескольких тысяч, составлявших всего лишь 1 % от всего населения. От трети до четверти из них занимали почти все государственные должности. Титул дожа был пожизненным, но, в отличие от королевской власти, не передавался по наследству. Ради предотвращения распрей между семьями при выборе нового дожа стала использоваться жеребьевка, но чтобы удостовериться в том, что во главе островного государства окажется компетентный человек, в процедуру жеребьевки было добавлено голосование. В результате образовалась невероятно сложная система из десяти этапов, занимавшая десять дней. Процедура начиналась с Большого совета ( Consiglio Grande ), в котором заседало 500 знатных горожан (их количество начиная с XIV века увеличивалось). Каждый из них клал в урну деревянный шар ( ballotta ) со своим именем, а младший из присутствующих шел из зала Совета в базилику Святого Марка, чтобы привести оттуда первого попавшегося мальчика от восьми до десяти лет. Ему разрешалось присоединиться к конклаву, и он назначался ballottino – мальчиком, заведующим шарами. Своей чистой от скверны детской рукой он доставал из урны имена 30 участников; затем во время еще одной жеребьевки это количество «выпаривалось» до девяти человек. Это был первый избирательный комитет. В его задачу входило опять расшить свою группу в девять человек до сорока: за счет голосования с квалифицированным особым большинством (вообще-то это был подвид кооптации). А затем эти сорок жеребьевкой опять «выпаривались» до двенадцати, которым вновь предоставлялось право голосовать и довести количество до двадцати пяти. И так продолжалось еще долго: избирательный комитет каждый раз прореживался жеребьевкой, а затем расширялся голосованием, друг друга сменяли алеаторный и выборный методы. В девятый, предпоследний, заход избирательный комитет доходил до 41 человека. Именно они наконец шли совещаться за закрытыми дверями, чтобы выбрать дожа.