Виктор Даниленко - Деньги и политика [Воздействие крупного капитала на политическую жизнь в капиталистических странах]

Подобная динамика роста предвыборных расходов настораживает широкие общественные круги буржуазных стран. Не случайно в настоящее время все чаще стали появляться работы, специально посвященные месту и роли денег в политической жизни, в том числе и в западноевропейских странах, где данная тема традиционно считалась табу. Их авторы с обоснованным беспокойством вынуждены говорить об угрозе демократическим институтам, возникающей в связи со все расширяющейся ролью денег в сфере политики, прямо признавая, что «существующий способ финансирования избирательных кампаний несовместим с демократическими идеалами» 35.

«Демократия обходится дорого» 36, — с сокрушением констатирует известный французский политолог А. Дюамель, анализируя размеры предвыборных расходов. С подобным выводом трудно не согласиться, разумеется, при некотором уточнении: во-первых, буржуазная демократия и, во-вторых, демократия, переживающая глубокий, хронический кризис, что, собственно, и является ключом к объяснению причин беспрецедентных темпов роста предвыборных расходов, а в конечном счете возрастанию роли денег в сфере политики в целом.

Расходы по подготовке и проведению выборов, связанные непосредственно с организационно-техническими вопросами (формирование избирательных органов, подготовка и оборудование мест для голосования, печатание избирательных бюллетеней, контроль за ходом самой избирательной кампании и др.), особенно крупных затрат не требуют. Разумеется, на них не могут не отражаться определенные объективные факторы. Так, заметное расширение избирательного корпуса, связанное со снижением в ведущих буржуазных странах возрастного избирательного ценза до 18 лет, вызвало увеличение объема организационно-подготовительной работы, а следовательно, и ее некоторое удорожание. То же самое можно сказать о воздействии хронической для буржуазного мира инфляции, в результате чего материально-техническая часть организации избирательных кампаний становится от выборов к выборам все дороже. Однако сами организационно-технические расходы даже при их известном удорожании составляют сравнительно небольшую долю общей суммы предвыборных расходов.

Значительно дороже для буржуазных партий обходится конкурентная борьба за голоса избирателей. Причем тем дороже, чем глубже эрозия буржуазных институтов власти, острее кризис доверия народных масс к правительству и политико-правовой системе буржуазного общества в целом, ниже авторитет и влияние, ведущих буржуазных партий. Подобные явления принимают все более широкие масштабы в капиталистических странах, выдвигая перед господствующим классом все более сложные проблемы. «Люди не доверяют государственным институтам, — с тревогой пишут по данному поводу американские политологи В. Кропи и Дж. Джекобсон. — Они чувствуют, что не оказывают никакого влияния ни на то, что делает их правительство, ни на тех, кому оно служит» 37.

Беспокойство теоретиков легко понять: число избирателей в Соединенных Штатах, голосующих вне партийных списков, постоянно увеличивается. Во время президентских выборов 1964 года, например, оно составляло 41 %, 1968-го — 56, 1972 года — свыше 62 % общего числа избирателей. Столь же высоким сохранялось оно и в ходе избирательных кампаний 80-х годов. В числе прочих причин этому в значительной мере содействует и сам характер американской партийной системы, которую даже консервативно настроенные буржуазные исследователи порой рассматривают как фактически однопартийную. «На деле в Соединенных Штатах — однопартийная система — «демопубликанская партия», замаскированная в двух партиях — демократической и республиканской, — отмечает, в частности, американский социолог Р. Ринджер. — Можно прямо сказать: так называемая двухпартийная система в США — вздор и надувательство. Когда эта единственная партия ощущает угрозу себе, она, не колеблясь, обнаруживает свою тоталитарную сущность» 38.

Подобный характер партийной системы сказывается и на общей активности избирателей, которая обусловливает постоянно высокие показатели абсентеизма: его показатели в ходе выборов 1978 и 1982 годов превысили 60 % избирательного корпуса. В результате — американские президенты в последнее время избираются сравнительно незначительной частью населения: Дж. Картер, например, в 1976 году был избран 28 %, а Р. Рейган в 1980 году — примерно 26 % избирателей, имеющих право голоса. Кстати говоря, и в 1984 году на президентских выборах в Соединенных Штатах Америки кандидат от республиканской партии победил, собрав немногим более 29 % голосов избирателей.

Кривая абсентеизма на выборах в американский конгресс еще более впечатляюща. Как, например, отмечает советский исследователь Э. Л. Кузьмин, с середины 70-х годов нынешнего столетия цифра, характеризующая участие избирателей в голосовании, не достигала и 40 %. Во многих случаях неучастие американского избирателя в выборах — это своего рода политический бойкот, свидетельство выражения протеста против проводимой господствующим классом антинародной политики.

Не лучше обстоят дела и в других буржуазных странах.

В Нидерландах, например, в 1982 году в выборах в провинциальные штаты приняло участие только около 68 % зарегистрированных избирателей. Это — самое низкое число с тех пор, как в 1970 году в этой стране был отменен закон об обязательном участии в голосовании. Данный факт свидетельствует о неверии очень большого числа голландцев в то, что формальное изменение состава выборных органов может привести к какому-либо существенному улучшению для рядовых граждан.

На быстрое развитие тенденции «независимости по отношению к традиционным партиям» среди английских избирателей обращает внимание проф. Ж. Блондель, подчеркивая, в частности, что «совместная доля обеих партий (консерваторов и лейбористов. — В. Д .) упала с почти 3/4 электората в 1950 году до менее 2/3 — в начале 1970 года» 39. «…Каждый пятый из тех избирателей, которые фактически участвовали в голосовании, — отмечает французский политолог М. Шарло, анализируя результаты парламентских выборов в Англии 1979 года, — инакомыслящий, желающий выйти из сферы двухпартийной политики» 40. Пр оценке французского социолога Ж. Биба, 10–15 % итальянских избирателей, или 4–6 млн. человек, в настоящее время не отдают явного предпочтения ни одной из партий, голосуя в зависимости от их позиций по тем или иным конкретным вопросам 41.

Общие показатели абсентеизма по странам «девятки» при выборах 1979 года в европейский парламент составили 40 % избирателей. Рекордно высоким явилось отсутствие избирателей при выборах в европарламент в 1984 году: в отдельных странах (например, в Англии) от участия в голосовании отказалось почти 70 % избирателей.