Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Косвенным подтверждением подлинности документа служит последовательность выполнения всего намеченного американской стороной, начиная с шагов по «демократизации Узбекистана и Киргизии» и кончая предпринятой в конце 2009 года во время поездки Бжезинского в Пекин попыткой «сделать тему разграничения сфер и характера влияния в России „разменной монетой" при обсуждении более важных вопросов». То есть основать пресловутую «Группу двух» (G2), смысл которой — договориться с Китаем о совместном с США разделе советского наследства, подобно тому, как Гитлер во время визита в Берлин в 1940 году В. М. Молотова предлагал И. В. Сталину таким же образом поделить британское имперское наследство.

Как и СССР, Китай на это не пошел, вызвав возмущенную реакцию в тех кругах США, позицию которых можно считать индикатором истинного положения дел. Вот как высказался по этому поводу в марте 2010 года североамериканский директор Трехсторонней комиссии Дж. С. Най-мл., один из влиятельнейших персонажей, одновременно входящих во все ведущие закрытые клубы и структуры Запада:

«<...> Китай сделал просчет, нарушив мудрость Дэн Сяопина, который советовал Китаю продвигаться осторожно и „держать свой фонарь под корзиной". Как недавно сказал мне высокопоставленный азиатский государственный деятель, Дэн никогда не сделал бы такой ошибки. Если бы сегодня Дэн стоял у власти, то он бы повел Китай в сторону сотрудничества с США, которое ознаменовало начало 2009 года» 82 .

Итак, суммируем.

Несмотря на закрытость стратегического планирования в любой стране, а тем более в США — сверхдержаве, оказывающей исключительное по своей значимости воздействие на глобальные процессы, утечки информации все равно появляются. Из них выясняется общая тенденция эволюции первичных разработок по разрушению СССР, берущих начало с Директивы СНБ США 20/1 (1948 г.). Сформированный на ее основе Гарвардский проект, развивавшийся вначале в плоскости социально-психологического экспериментирования и прогнозирования возможной реакции советского населения на разрушительные бомбардировки, затем, повидимому, перешел в геостратегическую плоскость и был расширен и переформатирован в обновленный план расчленения нашей страны. После того как первые этапы этого проекта увенчались относительным успехом, дальнейшая его реализация застопорилась.

Сменивший его «Хьюстонский проект» базировался, по-видимому, на планах не прямого и одномоментного расчленения Российской Федерации, а на идее постепенного продвижения к решению этой задачи путем внутреннего «размягчения» и окружения нашей страны пространством «управляемого хаоса», направленного против Китая, но напрямую затрагивающего и нас. В рамках «Хьюстонского проекта» каждому региону отводилась отдельная стратегия, что базировалось на общей исходной посылке «не рассматривать Россию чем-то целым».

Открытым здесь остается вопрос о том, что являлось первичным, исходным, а что вторичным, производным. «Гарвардский проект» сам затормозился из-за объективных причин и потому был заменен «Хьюстонским»? Или открылись новые обстоятельства, а может и возможности, которые побудили глобальных «дирижеров» осуществить эту «рокировку» по собственной инициативе? И не принятое ли незадолго до этого стратегическое решение изменить характер отношений США с мусульманским миром тому причина?

Почему это так важно? Потому, что обсуждаемая нами переоценка «Гарвардского проекта» — лишь часть произошедшего на Западе в 1997–1998 годах пересмотра гораздо более широких планов управляемого глобального развития, если не кардинального, то достаточно серьезного.

В чем конкретно выразился этот пересмотр? Перечислим здесь лишь самое основное. Начиная с 1997 года резко снизилась активность Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству, начали изыскиваться новые пути реализации забуксовавшей Инициативы «Хартии Земли» [Прил. 3]. В частности, было принято решение отойти от первоначального «широкого» плана реформирования ООН, связанного с учреждением в ее структуре нового руководящего органа — Совета экономической безопасности (СЭБ), параллельного действующему Совету Безопасности. Кроме того, были предприняты первые шаги в направлении созыва Саммита тысячелетия. В июне 1997 года была созвана XIX специальная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, более известная как встреча на высшем уровне «Планета Земля + 5» (саммит «Рио+5»), посвященная обзору и оценке осуществления «Повестки дня на XXI век». Итоговой резолюцией этой сессии от 27 июня 1997 года (A/RES/S-19/29) были внесены существенные коррективы в реализацию важнейших глобалистских планов, в частности была активизирована роль Комиссии ООН по устойчивому развитию с утверждением первой Многолетней программы работы Комиссии на 1998–2002 годы.

Еще раз подчеркнем: мы не детализируем проблематику этих вопросов здесь только потому, что их подробному рассмотрению посвящаются следующие разделы. Но не увязать с ними такое важнейшее событие, как замену «Гарвардского проекта» «Хьюстонским», было бы, на наш взгляд, не только непростительной ошибкой, но и признаком аналитической несостоятельности.

Как реагировала на все это Россия?

Если в общих чертах, то продолжением следования в фарватере США и Запада, которое именно в том же 1997 году было ознаменовано подписанием Основополагающего Акта Россия — НАТО. Вот лишь одна характерная выдержка из этого документа:

«Исходя из принципа неделимости безопасности всех государств евро-атлантического сообщества, Россия и НАТО будут совместно работать с тем, чтобы внести вклад в создание в Европе общей и всеобъемлющей безопасности, основанной на приверженности общим ценностям, обязательствам и нормам поведения в интересах всех государств.

Россия и НАТО будут содействовать укреплению ОБСЕ, включая дальнейшее развитие ее роли в качестве основного инструмента превентивной дипломатии, предотвращения конфликтов, урегулирования кризисов, постконфликтного восстановления и регионального сотрудничества в области безопасности, а также укреплению ее оперативных возможностей по осуществлению этих задач. ОБСЕ в качестве единственной общеевропейской организации безопасности играет ключевую роль в поддержании европейского мира и стабильности» 83 (курс. — Авт.).

Итак, Россия включила себя в «евро-атлантическое сообщество». В том же Акте звучит и термин «Евро-Атлантический регион», упоминание о котором по сей день «красной нитью» проходит через важнейшие государственные документы Российской Федерации, включая Концепцию внешней политики и Стратегию национальной безопасности до 2020 года. И при всем том ни слова не было произнесено об особости геополитического позиционирования нашей страны, то есть о ее принадлежности к Хартленду, а не к пресловутой «Евро-Атлантике».