Тьерри Мейсан - Преступления глубинного государства. От 11 сентября до Дональда Трампа

Прекрасно понимая, что происходит, «Аль-Джазира» уверяла, что это протест жителей Дераа — после того как полиция запытала до смерти детей, писавших на городских стенах лозунги против президента Асада. Повсюду царило замешательство, а погромщики разрушали центральные части города. В последующие недели три группы исламистов перемещались по всей территории, нападая на второстепенные и плохо защищенные объекты. Во всей стране нарастало ощущение повсеместных волнений, хотя они происходили всего лишь в трех разных местах. За несколько недель было более 100 убитых, в основном полицейских и военных.

Президент Асад отреагировал на это с точностью до наоборот, чем от него ждали: отнюдь не предлагая местный «Патриотический акт», а отменяя чрезвычайное положение, которое по-прежнему действовало — Сирия все еще в состоянии войны с Израилем, оккупировавшим Голанские высоты — и распуская Управление госбезопасности. Он настоял на принятии закона о гарантии прав на манифестации, изобличил продолжающуюся операцию как управляемую из-за границы и призвал народ поддержать институции. Собрав начальников генштаба, он запретил солдатам пускать в ход оружие, если есть малейшая опасность для жизни гражданских лиц.

Поймав президента на слове, «братья» напали на колонну военных в Банье (город бывшего вице-президента Абделя Халима Хаддама) и стреляли несколько часов подряд на глазах у жителей. Войска, опасаясь ранить гражданских, повиновались своему президенту и не применили оружие в ответ. Десяток солдат было убито. Бригадир, командовавший подразделением, потерял обе ноги, прикрыв своим телом гранату, чтобы она не убила никого из мирных жителей. Операция была организована из Парижа «Фронтом спасения» Хаддама и «Братьями-мусульманами». 6 июня в схожей ситуации в Джисре Аль-Шугхуре погибли 120 полицейских.

Во многих городах народ вышел на улицы, выступая против Арабской республики. В противоположность тому, что передавалось в западных СМИ, манифестанты никогда не требовали демократии. Чаще и громче всего звучали лозунги: «Народ хочет падения режима!», «Христиан в Бейрут, алавитов — в могилу!», «Хотим богобоязненного президента», «Долой Иран и „Хезболлу“!». Было немало лозунгов со словом «свобода», но не в западном смысле. Манифестанты требовали свободы применять на практике законы шариата.

Во время этих событий люди не имели иных источников надежной информации, кроме «Аль-Джазиры» и «Аль-Арабии», поддержавших смены режимов в Тунисе и Египте. Они были убеждены, что и в Сирии президент тоже вот-вот уйдет в отставку и к власти придут «Братья-мусульмане». Большинству сирийцев казалось, что на их глазах совершается то, что можно назвать «революцией», и они готовились к крутому повороту в политике в сторону исламизма. Очень трудно определить, сколько именно сирийцев выступило против республики или поддержали «Братьев-мусульман». Но можно по крайней мере утверждать, что по всей стране прокатилось множество мелких выступлений, и самое значительное — в Хаме — собрало около 100 000 человек. Президент Асад принял ее организаторов в Дамаске. Когда он спросил об их требованиях, они ответили ему: «запретить алавитам приближаться к Хаме». Ошеломленный президент — сам алавит — объявил, что встреча закончена.

4 июля в Париже «братья» с израильским правительством потихоньку организовали общественное собрание с целью включить в события французский правящий класс. Повинуясь призывам «философа» Бернара-Анри Леви, а также Бернара Кушнера и Лорана Фабиуса, бывшего и будущего министров иностранных дел, делегаты от правых, центристов, левых и «зеленых» вынесли решение поддержать то, что им преподносили как борьбу за демократию. Никто не заметил присутствующих в зале подлинных организаторов: Алекса Гольдфарба (советника израильского министра обороны) и Мелхема Друби (официального представителя «Братства» по внешним связям, специально прибывшего из Саудовской Аравии).

В августе в Стамбуле был учрежден Национальный сирийский совет по образцу Национального переходного ливийского совета. Он объединил тех, кто уже долгие годы жил за пределами Сирии, с некоторыми из деятелей, покинувших страну только что, и с «Братьями-мусульманами». Дабы подтвердить сомнительную идею, будто эта группа хочет установить «демократию», в нее включили и представителей крайне левых, например профессора Бурхана Галиуна, которого проталкивали в ее президенты. Он уже много лет работал с «Национальным вкладом в демократию» и «Братьями-мусульманами». Именно он, деятель хотя и светский, пишет речи для Аббаси Мадани (президент Исламского фронта за спасение Алжира), с тех пор как тот живет в изгнании в Катаре. Были там и Джордж Сабра и Мишель Кило, уже больше тридцати лет сотрудничавшие с «братьями» и в 1982 году вступившие вслед за американскими троцкистами в «Национальный вклад в демократию». Именно Сабра работал под руководством ливийца Махмуда Джибрила и вместе с Черил Бенар — супругой посла США в ООН, а затем в Ираке, Залмая Халилзада — на иностранных версиях детской программы «Улица Сезам», транслирующейся французской «Лагардер медиа» и катарской «Аль-Джазирой». Или еще Хайтам Манна — управляющий размещением капитала суданских «братьев».

Катар купил у Организации освобождения Палестины переходящее председательство в Лиге арабских стран за 400 миллионов долларов. Тогда в нарушение правил он добился приостановки членства Сирийской арабской республики — между прочим, тоже члена-основателя организации. Затем предложил миссию наблюдателей на месте под председательством Судана (по-прежнему находящегося под властью «братьев»). Тот назначил руководителем этой работы бывшего главу спецслужб и бывшего посла в Катаре, генерала Мухаммеда Ахмеда Мустафу Аль-Даби. Каждая страна-член отправила своих наблюдателей для отображения всех существующих тенденций. Сирийская арабская республика согласилась принять Лигу и допустила миссию на всю свою территорию. Это первый и единственный раз, когда плюралистический орган прибыл на место событий, встретился со всеми участниками, объехал всю страну. На деле за все время конфликта это был единственный внешний источник, достойный доверия.

Назначение генерала Аль-Даби приветствовалось всеми его сторонами единодушно. Он успешно провел переговоры о разделении Судана и Южного Судана и был выдвинут многими арабскими странами на Нобелевскую премию мира. Но уже после его предварительных рапортов выяснилось, что суданец не намерен писать донесения «на заказ», а хочет продолжать настоящие плюралистические наблюдения. Тут международные СМИ вдруг резко сменили тон и объявили его виновником геноцида в Дарфуре. Теперь те же, кто утверждал его кандидатуру, потребовали его отставки. Генерал был возмущен и выразил несогласие.