Тьерри Мейсан - Преступления глубинного государства. От 11 сентября до Дональда Трампа

Бывший премьер-министр Доминик де Вильпен прибыл в Джербу (Тунис) и испросил аудиенции в Триполи. Теперь он снова работал адвокатом и представлял интересы катарского эмира. Его сопровождал друг президента Саркози, Александр Джури, уже игравший роль посредника с Ливией. Он вез предложение: капитуляция в обмен на безопасность и охрану Каддафи и всей его семье. Они приняли эмиссаров, прибывших с целью яснее понять их намерения, но в итоге в Ливию их не впустили.

Что касается меня — то я получил приглашение от дочери вождя Аиши Каддафи и теперь могу лишь рассказать то, что произошло тогда. У меня было стойкое ощущение, что мной манипулируют. В свое время Фидель Кастро с восхищением говорил мне о Муаммаре Каддафи, а команданте не болтал попусту. Я констатирую, что кварталы Триполи, которые Совет по правам человека Организации Объединенных Наций объявил разрушенными ливийской авиацией, никто никогда и не думал бомбить. Я видел, что в Джамахирии уважалось международное право, и составил план того, как установить истину и спасти страну дипломатическими средствами. Однако шеф секретных служб Абдулла Сенусси был убежден, что я шпион. Меня временно отстранили, проверяя мое curriculum vitae. Тогда же Франция направила псевдоделегацию для поддержки Ливии, состоящую из «военных» и дополненную всей разведывательной службой. Они привезли досье, где сказано о моем противодействии соглашению, заключенному между Ливией и администрацией Буша; там были жесткие заявления, которых я не мог скрывать и которые и побудили Аишу Каддафи попросить меня приехать и проверить факты самому. Результат такого демарша был противоположен ожидаемому: пока министр иностранных дел Мусса Кусса перешел на сторону неприятеля и присоединился к британцам, Муаммар Каддафи допустил меня в правительство, поручил вести переговоры о различных альянсах и готовить сентябрьское заседание Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Поскольку я не хотел получать вознаграждение за политическую деятельность, было условлено, что в случае если я добьюсь в ООН заявления о неправомерности интервенции НАТО, то возглавлю англоязычный телеканал, студии для которого уже куплены на Мальте под руководством Халеда Базелия. Властью я, однако, располагал бы весьма относительной — ибо Муаммар Каддафи продолжал бы вести переговоры и о другом канале с Израилем, Францией и Соединенными Штатами.

В правительстве почти все оказались предателями. Работало всего шесть министров, из них двое были недееспособны, и никто никому не верил. Несмотря на внешнюю лояльность, их позиции казались сомнительными. Некоторые, как, например, министр нефти Шукри Ганем, склонялись к измене, чтобы обрести право свободно ездить по Европе и разблокировать ливийские фонды. Министра Абдула Ати Аль-Обейди, заподозренного в том, что он стал перебежчиком, люди шефа секретных служб Абдуллы Сенусси арестовали и целый день пытали. Это было ошибкой. Аль-Обейди, сознавая, что спасти свой народ еще возможно, героически продолжал работать. После пыток он стал хромать, но никуда не пожаловался.

Ливийская арабская Джамахирия, как и ее вождь, не вступала ни в какие альянсы. С тех пор как началась война, у нее не осталось друзей — за исключением нескольких африканских стран, среди которых Южная Африка плюс Куба, Сирия и Венесуэла. Россия Дмитрия Медведева предала его, несмотря на резко осудившего это посла Владимира Шамова — быстро отстраненного от должности — и премьер-министра Владимира Путина, который ждал своего часа. Китай, у которого был серьезный спор с Ливией на Африканском Роге, предпочел не занимать никакой позиции. Часть же бывших союзников, поддавшись всеобщему поветрию, повернулись к Ливии спиной. Так, президент Сенегала Абдулай Вад, которого долгие годы сам Каддафи обласкивал и любил — первым осудил его и сам же ему об этом сообщил.

Я опасался, что дело имама Мусы Садра, исчезнувшего в Ливии или в Италии в 1978 году, могло затруднить сближение с шиитами (хотя ливийские спецсдужбы утверждали, будто Муса Садр уехал из Ливии в Италию, считается, что этот духовный и политический деятель был застрелен по личному приказу Каддафи. — Прим. ред.). Однако же ничего подобного не случилось. Несмотря на публичные заявления ливанских правящих кругов, личность Мусы Садра, кажется, вызывает у некоторых сомнения. Садр основал «Амаль», «Движение угнетенных» (ныне возглавляемое миллиардером Набихом Берри) и вывел ливанских шиитов из плачевного состояния. Но были и те, кто считал его шпионом шаха, что сыграло свою роль в расколе «Хезболлы» с его партией.

Я считал, что очень важно было возобновить связи с Ираном, готовым принять делегацию очень высокого уровня, и с ливанским Сопротивлением. Среди аккредитованных в Триполи журналистов я узнал американского фотографа Тару Тодрас-Уайтхилл: я знал о роли в убийстве Рафика Харири, какую она сыграла для «Моссада». Тут же я предложил задержать ее в Триполи, сообщить в Ливан и подготовить ее экстрадицию в качестве жеста доброй воли. Это было моей ошибкой: Муаммар Каддафи продолжал контакты с израильтянами и послал одного из своих детей вести переговоры в Тель-Авиве. Абдалла Сенусси в который раз задумался, не лучше ли меня арестовать. А Тодрас-Уайтхилл при встречах со мной держала себя вызывающе.

Вождя стало заносить в мистику. Он приютил одну бедуинку, впадающую в состояние транса: ее голосом к нему якобы обращались ангелы. Она убедила его, что все вот-вот закончится хорошо. Настанет день, и Соединенные Штаты уйдут, так же нежданно, как и вступили в конфликт, без объяснений. Эта женщина и ее семья — ужасные мракобесы. Им совершенно было невозможно возражать. Когда я задавал ей естественные вопросы, ее отец отвечал мне, что «согласен разговаривать с неверным» — в данном случае со мной, — и «это его не огорчает».

27 июня французская армия разбомбила антенну-передатчик ливийского телевидения в ту самую секунду, когда Юсеф Шакир, известный журналист и бывший член «Аль-Каиды», предоставил слово мне.

Веря, что может воззвать к общественному мнению, Джамахирия позволила иностранной прессе осветить конфликт. Сотни журналистов устремились со всего мира, чтобы самим увидеть следы бомбардировок НАТО. Получалось, что натовцы неверно выбирали мишень: разбомбили полезное здание, а другое оставили нетронутым. Но оказалось, в каждом из этих случаев за приездом журналистов следовал еще один нежданный удар. Так и не поняв, кто из них контактирует с НАТО, Муаммар Каддафи приказал запереть всех журналистов в отеле «Риксос» и выпускать только в сопровождении полицейских. Там же было размещено и бюро официального пресс-секретаря правительства Муссы Ибрагима. Пока его команда работала в полном составе, все компьютеры неожиданно вышли из строя. Данные с дикой скоростью проносились на мониторе, а клавиатуры не откликались. Чтобы прекратить незаконное скачивание, отключили питание. Но и это не прояснило, какие именно «журналисты» организовали такую операцию. Тогда Абдулла Сенусси решил воспользоваться программным обеспечением, приобретенным у французской компании. Оно позволяло скачивать все е-мейлы в момент их написания, впуская в память сохраняющего их сервера. Результаты ошеломили. Почти все приехавшие журналисты, включая французов, но кроме русских, южноамериканцев и одного корреспондента агентства «Франс пресс», оказались шпионами. Они работали преимущественно на ЦРУ и МИ-6. Прежде чем приехать в Ливию, они с компьютеров, оставленных дома, обменивались кто собранными личными данными, кто — приказами из центра, присланными по электронной почте.