Антон Хреков - Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля

«Купите ли вы использованную рукопись у этого человека?» Западная пресса продолжает разоблачать «человека со связями в советской секретной полиции», а ему всё нипочём: «Это хорошее паблисити!». 1971 г.

В 1976 году он летит в Тегеран присмотреться к надвигающимся на власть исламистам и оценить шансы движения «Марксисты ислама» (было и такое).

Исследователь Илларио Фьоре во всех «турпоездках» Луи видит удивительные совпадения. Так, после двухнедельного «отпуска» в Ирландии, куда Луи ездил с женой, началась необъявленная война с Ирландской республиканской армией. После его визита в Мадрид террористы ЭТА уничтожили испанского премьера Бланко. После недельного «отдыха» на Сардинии наблюдалась заваруха с тамошними прокоммунистическими военизированными бригадами. Португалию он «осматривал» за два месяца до «революции гвоздик». «Горячая путёвка» в Иран тоже предшествовала возобновлению терактов исламистов.

Едва ли стоит верить, что всё это устраивал Луи. Но его в эти переделки тянуло магнитом, он нутром чуял жареное, как будто — как гласит российская поговорка — «без него не начнут».

В семидесятых же годах, по воспоминанию Виктора Суходрева, Луи совершил ещё несколько тайных и совершенно фантастических поездок, одна из которых стоила ему резкого ухудшения состояния больного позвоночника: отправленный на «экскурсию» на закрытый Афон, видимо для установления контактов с корифеями русского зарубежного православного духовенства, Луи долго ехал по каменистой горной дороге на ишаке. А это тебе — не раритетный Bentley…

В1973 году появляется ещё одно государство, словно специально созданное для туристических ублажений Луи.

В Чили военная хунта, ассистируемая ЦРУ, сметает правительство Сальвадора Альенде и на штыках приводит к власти Аугусто Пиночета. События в далёком Чили, как было принято тогда говорить, «трагическим эхом отозвались в сердцах советских людей» (события в родном Новочеркасске почему-то не отозвались). В советских школах на уроках пения запевали:

После рассказов о пытках, Викторе Хара, расстрелах и концлагере на стадионе для советского человека поездка в Чили означала поездку в ад. Советский агитпроп выставлял пиночетовцев людоедами: это хуже гестапо.

Зато как интересно!

Особенно советских товарищей волнует судьба генсека чилийской компартии Луиса Корвалана: что с ним? убит? в застенках? его пытают?

Луи запрашивает чилийскую визу в третьей стране, но ему отказывают. Не допущенный через дверь, он лезет в окно и, наставив в паспорт пачку транзитных виз, он со многими пересадками прилетает в Боливию. Там, размахивая всевозможными кредитными карточками, покупает ещё какой-то билет. Но никуда не летит.

Вместо этого он арендует автомобиль и едет к чилийской границе. Боливийский выездной блокпост преодолён без сложностей: виза у него проездная, вопросов у пограничников нет. Выезжаешь — выезжай.

И вот — чилийский пост. Господин на хорошем автомобиле и в хороших очках молча протягивает международные водительские права. Елена Кореневская, основываясь на рассказе самого Виктора, описывает это так: «В правах было написано: «Луи Виталий Евгеньевич», разумеется, латиницей. А всё досье, которое имелось у разведок, было на «Виктора Луи». Луи, Луис — это распространённое испанское имя. Так на границе и записали: «Господин Луис Евгеньевич въезжает из Боливии в Чили»».

Быть может, мирный осмотр красот Чили и даже бросок за сотни километров в Сантьяго сошли бы туристу Евгеньевичу с рук, но ему нужно найти следы Корвалана, а для этого не обойтись без контакта с властями.

В маниакально-подозрительном ко всем и вся Чили Виктор быстро «проваливается». Его хватают как советского шпиона и запирают в бывшем помещении компартии, превращённом в нечто вроде КПЗ. Зэк со стажем, Луи умеет спать в любых условиях, кладя голову на всё, что выступает от поверхности. Самой удобной подушкой ему стал «Капитал» Маркса. «Я подумал, — рассказывал он позднее Елене Кореневской, — что пройти лагеря, пройти всё, что было в жизни, и помереть с головой на «Капитале» Маркса — это уж слишком». Никто, кроме одного-двух людей в органах и английской тёщи, не знал, в какой экстрим-тур Луи отправился.

Наутро «обработать» советского шпиона пришли люди, которые говорили на языке Виктора, как на родном, разве что едва различимый «приобретённый» акцент отличал их русский от его. Тут же выяснилось: это бывшие власовцы, перешедшие в войну на сторону Гитлера и бежавшие от своего позора в Латинскую Америку — Аргентина, Бразилия, Парагвай, теперь вот и Чили стали для них питательной средой.

И вот, Луи снова зэк: дыхание самой смерти не так страшно, как запах её прихожей — зоны. Перед Виктором рельефно пронеслись картины заключения: ночные допросы в Сухановке, этапы в ледяных вагонах для скота, морды вертухаев… Действительно, глупо: выдержать почти десять лет в «родном» лагере у коммунистов, чтобы, будучи уже богатым человеком, героем сотен публикаций, добровольно, на свои деньги пролететь половину земного шара и быть, как баран на бойне, убитым «родными» же антикоммунистами?

«Разбудили трое власовцев прикладами, — вспоминает Кореневская рассказ Луи, — и повезли на расстрел».

Но вряд ли «шпиона» мгновенно бы расстреляли: власовцы прекрасно знали приёмчики НКВД и, очевидно, блефовали, чтобы он раскололся. А что бы он мог им «выдать»? Что он действительно безумец, купивший дорогущие билеты на свои кровные?

Собственно, реминисценции зоны и стали ключом к спасению. Дело в том, что власовцы — тоже бывшие зэки: сначала сидели в плену у немцев, потом, как правило, ещё и у союзников, прежде чем быть втайне от Сталина выдворенными из Франции или Австрии, Швейцарии или Бельгии, Люксембурга или Лихтенштейна, вон из Европы, только не в лапы НКВД. А раз бывшие зэки — значит уже есть о чём поговорить.

Зэк зэка всегда поймёт. Что-то он им втолковывал, как-то уламывал, чего-то сулил. Недаром же Луи приписывали ещё и способности Вольфа Мессинга…

«И вдруг будят, опять прикладом и опять матом, — продолжает Кореневская, — и везут уже не на расстрел, а прямо к помощнику Пиночета, которому Луи уже на равных объяснил, какой ветер его сюда принёс. Объяснил, что он хотел «как положено», но ему не дали визу. Что он не скрывался. Что он работает на английскую газету и что он почти англичанин. А если вы пришьёте англичанина, будет, батенька, такой международный переполох! Словом, ребята, давайте не корчить из себя суперменов».