Константин Долгов - После Путина

Саакашвили проиграл, а Россия победила. И это была очень важная победа. Во-первых, первая серьёзная военная победа с момента прихода Путина к власти. Конечно, многие сейчас вспомнят Чечню, но внутренние военные победы — это, простите, не столько победы, сколько исправление ошибок, пусть и не своих, а предшественников. А вот военные победы на внешних фронтах, да ещё и, будем откровенны, победы благородные — совершенно другое дело. Итак, в чём заключалась победа? Во-первых, по носу основательно получила не просто Грузия — бывшая советская республика, а Грузия — американский протекторат. Получил по носу американский ставленник Саакашвили. США, конечно, по носу не получили, но впервые убедились: Мюнхенская речь Путина — не пустые слова, а полноценная внешнеполитическая концепция, которую Россия намерена воплощать в жизнь. Концепция, ёмко выраженная фразой «во внешней политике Россия будет руководствоваться своими интересами». То, что с ельцинской эпохой покончено, было подтверждено недвусмысленным силовым сигналом. Во-вторых, Россия выступила в своей классической исторической роли защитницы: уж если и есть у нас национальная идея, то она именно в этом, в величии через защиту. Такое возвращение к своей исторически центральной геополитической роли не прошло незамеченным. И не менее важно — это в-третьих, — что возвращение получило в итоге позитивную оценку в мире. На международном уровне действия России, пусть и с оговорками, были признаны правомерными. То есть Путин, выступивший в Мюнхенской речи с критикой США за их гегемонию, которая приводит к разрушению мировой правовой системы, не стал отвечать аналогичными нарушениями и разрушением, а наоборот: продемонстрировал, как можно отстаивать национальные интересы, укрепляя при этом систему международных отношений и осаживая зарвавшихся нарушителей, вознамерившихся переделать мир под себя. В-четвёртых, это была первая военная победа, которая показала, что российская армия полностью оправилась от ельцинского разложения — по крайней мере в том, что касается боеспособности. Для реализации путинской внешней политики боеспособная армия была совершенно необходима, да и вообще все помнят о «союзниках России». В ельцинский период один из важнейших союзников, армия, пребывал в состоянии плачевном; август 2008-го показал, что армия выздоравливает, что было несомненной победой. И наконец, в-пятых, это была победа схемы «тандем», доказавшей свою работоспособность в самых сложных ситуациях.

В общем, получилось, что военная машина российского государства сработала на отлично — и в информационной части, и в собственно армейской части, и в части верховного командования. И здесь мы вплотную переходим к плоскости политической и геополитической. О ней я уже выше написал: быстрая и справедливая победа в благородной роли, которая увенчала российское вмешательство в грузино-осетинскую войну, стала первым серьёзным (очень серьёзным) подтверждением того, что Россия не только сделала в Мюнхенской речи заявку на геополитическое лидерство в регионе, но и намерена её воплощать самыми эффективными способами. И как путинскую, так и медведевскую Россию не особенно волнует, кто конкретно попытается воплощению этой заявки помешать. Кто-то из соседей — хорошо; американцы — ещё лучше; кто бы ни стал помехой — её будут устранять. Для реализации плана, заложенного в Мюнхенской речи, России необходимо было стать сильной — и в августе 2008-го она свою силу продемонстрировала. Геополитический лидер обязан быть справедливым, если он не хочет быть геополитическим диктатором (а им Россия, согласно Мюнхенской речи, быть не хотела, поскольку именно такое поведение США Путиным было публично раскритиковано). В августе 2008-го Россия показала себя справедливым и умеренным геополитическим лидером, суровым, но совершенно немстительным и не упивающимся избиением «геополитических младенцев». Геополитический лидер также должен быть абсолютно свободен от преклонения перед предыдущими или конкурирующими лидерами, даже если совсем недавно слабость вынуждала его преклоняться. И в августе 2008-го Россия недвусмысленно продемонстрировала, что никакого пиетета к американским потугам на мировую гегемонию не испытывает. Самое главное, что у Путина и Медведева в грузино-осетинской войне был основательный соблазн сдать назад. Ну в самом деле: грузин приструнили, Саакашвили галстуком накормили, осетин спасли. Вроде как статус-кво восстановлен, можно вернуться к прежнему бытию: Южная Осетия и Абхазия остаются непризнанными государствами, Грузия постепенно, понемножку втягивает их обратно в свои щупальцевые объятия, действуя уже не прямолинейно и глупо, как при Саакашвили, а по новым технологиям… Пять-семь лет — и Южная Осетия с Абхазией были бы просто вынуждены постепенно возвращаться к Грузии, пусть не в состав, но на орбиту.

Но не тут-то было. Все эти возможности и планы Путин перерубил одним ударом: в том же августе Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии. Несмотря на то, что в этом вопросе Россия фактически остаётся в одиночестве, этим признанием была поставлена точка в военных перспективах подчинения отколовшихся регионов Грузии. Почему? Да потому что признать могли и раньше, очень давно, но сделали это только после того, как Грузия своей агрессией превратила ситуацию в необратимую. Тем самым Путин и Медведев как бы разводили руками: мол, ребят, мы терпели-терпели, но надо ведь меру знать. А кроме того, Путин мог с чистой совестью сказать: дорогие партнёры, я вас предупреждал по поводу косовского прецедента? Предупреждал. Ну вот теперь не обижайтесь. Да, теперь Путин мог себе позволить сказать именно так. Поскольку именно так разговаривают геополитические лидеры.

Пропуск в бессмертие

И всё-таки при всей значимости «трёх восьмёрок» произведённый ими внешний и практический эффект несравним с эффектом возвращения Крыма. В крымской истории много противоречий. Много «неоднозначностей», каким бы смешным ни был этот знаменитый мем с «крымчанкой, дочерью офицера». Много неизвестных. Но вот одно можно сказать точно: если бы Путин ушёл с президентского поста, не имея в активе ничего, кроме возвращения Крыма, то этого с лихвой хватило бы для надёжного закрепления Путина в перечне благодетелей русской земли. Историческое бессмертие Путину уже обеспечено, и ему нужно основательно «постараться», чтобы это бессмертие потерять. И в этой главе я попробую этот тезис раскрыть и подтвердить.

Сначала давайте констатируем факт: Крым — часть России. Давайте не игнорировать другой факт: Крым был частью Украины. И УССР, и невнятного, но независимого государственного образования под названием «Украина» [13] Я не ёрничаю. Вы обращали когда-нибудь внимание на то, что почти все государства мира содержат в названии указание на свою форму? Например: Республика Франция, Соединённое Королевство Великобритания, Российская Федерация, Республика Беларусь, Республика Молдова, Соединённые Штаты Америки и т. д. Потому что это не просто страны, а го-су-дар-ства. А Украина — просто Украина. Никакого уточнения. Поволжье, Полесье, Шварцвальд, Елисейские поля и Украина, примерно так. Вывод напрашивается, да? Тем более что кроме Украины такая же ситуация только у Румынии. .