Викиликс: Секретные файлы

Как видим, США сумели определить пытки таким образом, чтобы исключить большинство предпринимаемых ими действий из этой дефиниции. Чтобы что-то можно было назвать пыткой, причиненное в результате страдание должно быть «эквивалентно по интенсивности боли, сопровождающей серьезную физическую травму, такую как повреждение органа, нарушение телесной функции или даже смерть» {236} .

Как я уже говорил, эта интерпретация — при всей своей инновационности — по-видимому, в сущности, вполне убедительна в рамках Конвенции ООН против пыток, которая определяет боль, связанную с пыткой, только как «сильную», без дальнейших уточнений.

Упомянутый экстраординарный меморандум, написанный в основном заместителем помощника генерального прокурора Джоном Ю, был шмиттовским {237} в своей правовой доктрине почти неограниченной исполнительной власти. Критики этого меморандума называют многие из его интерпретаций закона «нетрадиционными». В частности, утверждение, что действие Женевских конвенций может быть приостановлено в отношении Афганистана, «Аль-Каиды» и «Талибана», вызвало самое решительное осуждение среди правоведов, приведя к призывам привлечь к суду его авторов {238} .

Однако меморандум Байби — что бы он ни представлял в моральном отношении — это пример впечатляющей юридической виртуозности. Он опирается на строгое толкование логики правовых аксиом и прецедента. Тем не менее администрация Буша не могла искренне принять его гегемонистские соображения. Хотя министр обороны Дональд Рамсфельд доказывал, что это была война нового типа, невообразимая для авторов Женевских конвенций, госсекретарь Колин Пауэлл считал, что отказ в предоставлении захваченным статуса военнопленных «обойдется дорого с точки зрения негативной реакции на международной арене» и «подорвет общественную поддержку среди ключевых союзников» {239} .

Компромиссом администрации Буша между двумя силами, оказывающими давление, было заявление, что статус военнопленных будет применяться к захваченным в Афганистане, но не к подозреваемым членам «АльКаиды» и «Талибана»: они «вражеские комбатанты», и потому исключаются из числа лиц, находящихся под защитой Женевских конвенций. Действительно, это продолжало быть основанием политики США в Гуантанамо, например, когда юрисконсульт Госдепартамента Джон Беллинджер ссылался на «типичные законы войны», включая Женевские конвенции, когда приводил обоснование для содержания в заключении людей, «захваченных на поле боя» и утративших свое право на коммуникации с внешним миром {240} . Соединенные Штаты, конечно, по-прежнему являлись стороной, подписавшей Конвенцию ООН против пыток, но они применяли их определение в толковании Байби — до тех пор, пока скандал с Абу-Грейб не вынудил Консультативно-правовое управление от него отказаться.

Таким образом, ЦРУ могло заявить, что оно не пытает и не пытало как раз потому, что американская империя обладает властью давать правовое определение для пыток и навязывать это определение силой {241} .

Одно из самых важных критических замечаний в отношении пыток, сделанных Обамой и Комитетом по разведке Сената состоит в том, что они не работают. Они неэффективны при получении ценных разведданных, которые имеют следствием сохранение человеческих жизней. Поскольку оправдание для пыток заключается в том, что это защитная мера против безжалостного терроризма, — критика правильна. Однако по документам «Викиликс», а также из истории практики пыток, осуществляемых американскими властями, мы видим, что пытки не дают того результата, для которого они, как предполагается, необходимы.

Это правда, что ключевой целью пыток является допрос: желание вытянуть заявления, признания и сопутствующую информацию. Но многое из перечисленного не имело никакого отношения к «Талибану» или «АльКаиде», и множество пленников вообще не имели отношения к названным группировкам. По меньшей мере у одного из задержанных вытягивали информацию о практике журналистской работы в «Аль-Джазире». Это отчасти объяснялось тем, что Соединенные Штаты считали ее враждебной телерадиокомпанией. Более того, даже если большая часть информации, добытой в результате допросов, не поддавалась проверке, она все равно обеспечивала Соединенные Штаты признаниями, которые поддерживали их версию и подкрепляли обвинения.

Возьмем, например, дело Халида Шейха Мохаммеда, руководящего члена «Аль-Каиды», захват которого ЦРУ праздновало как крупную победу. Он был в числе тех заключенных, которых пытали «вплоть до смерти», подвергали утоплению до тех пор, пока он почти не захлебнулся {242} . Эти постоянные пытки дали признание настолько сложное, радикальное и неправдоподобное, что оно заставило видных экспертов-юристов объявить его сродни признаниям на показательных процессах при Сталине. Мохаммед сознался во всем, от нападения на Всемирный торговый центр в 1993 году до взрыва бомбы на Бали, обезглавливания Дэниэла Перла и серии заговоров по взрыву штаб-квартир НАТО, подвесных мостов в Нью-Йорке, Эмпайр Стэйт Билдинг, Сирс-тауэр в Чикаго и лондонского аэропорта Хитроу: всего 31 признание {243} .

Другая цель пыток — наказать и запугать врагов. Соединенные Штаты непосредственно участвовали в обучении спецподразделений полицейских коммандос соответствующим методам, и коммандос играли ключевую роль в развертывании гражданской войны в Ираке — особенно в подавлении деятельности против оккупантов. Пытки в данном случае должны были устрашить оппозицию. И это согласуется с использованием пыток ЦРУ и аффилированными с ним военными структурами и военизированными отрядами на предыдущих фронтах, таких как Вьетнам, Филиппины и Латинская Америка.

То, что пытки «работают» в этом смысле, не означает, что для империи всегда обязательно хорошо заниматься такой практикой. Американское господство всегда заключалось в расширении своих доминионов путем открытия рынков, а также при помощи глобальных торговых организаций. Здесь даже более, чем на войне, необходимы союзники. Если откровения о пытках что-нибудь и показывают, так это то, что присутствовало значительное давление внутри администрации Буша и вне ее с призывами не прибегать к пыткам, поскольку это оттолкнет ключевых союзников и подорвет легитимность и долгосрочные интересы Соединенных Штатов. Несомненно, одна из причин, почему так много информации было раскрыто, — борьба между фракциями в американской власти, когда многие доказывали, что пытки контрпродуктивны.

Но окончательного разрешения данной проблемы не произошло, и Соединенные Штаты до сих пор пытать не прекратили {244} . Похоже на то, что пока Америка является империей, она будет продолжать пытать. Но подобный переплет между нормативными претензиями, присущими руководящей роли Америки в либеральном мировом порядке, и суровыми реалиями военного доминирования — из тех, в который периодически попадали ее лидеры. Даже когда они санкционируют пытки, они должны стремиться дать им такое определение, как будто их на самом деле не существует.