Дмитрий Верхотуров - Сталин и женщины

Не у всех работниц, конечно, были столь экстремальные условия труда, но все же и им приходилось несладко. Сплошь и рядом молодые девушки таскали непомерные тяжести. Патронный завод № 544 в Глазове, на котором в основном работали 15–16-летние юноши и девушки. Ангелина Степанова работала в цехе контроля продукции и осматривала каждую пулю. За 12-часовую смену она должна была проверить 8 ящиков, а позднее 12 ящиков, каждый из которых весил 50–60 кг, а потом перетащить их на склад вручную, поскольку никакой механизации транспортных работ не было. Степанова и ее бригада из еще двух девушек перевыполняла план на 200 %, то есть до 24 ящиков, или до 1440 кг продукции. На каждую из них приходилось по 480 кг ящиков с пулями. Анна Щербакова работала на Миасском инструментальном заводе на изготовлении напильников. В цехе стоял густой дым – топили торфом. «Простоишь 12 часов на ногах да прокатаешь напильников около 5 тысяч штук, потом руки и ноги отнимаются – так они устают», – вспоминает Щербакова. Вес напильника около 100 граммов. В смену через ее руки проходило около 500 кг металла.

При этом послевоенные санитарные нормы устанавливали максимальный поднимаемый с пола вес для девушек в возрасте 16–17 лет в 200 и 250 кг за смену соответственно.

Подобных воспоминаний – множество. В них почти одними и теми же словами живописуются условия труда военного времени: холод, грязь, дым. Обычно это списывается на эвакуацию предприятий и начало работы в наспех построенных цехах. Отчасти это правда, переброска предприятий на восток в сочетании с требованиями скорейшим образом приступить к выпуску продукции действительно заставляли совершенно забывать об условиях труда. Но все же остается вопрос: если в 1942 году, когда заводы претерпевали сложный и драматический период обустройства на новом месте, то почему потом, когда период обустройства на новом месте кончился, в 1943–1944 годах, не было предпринято мер к улучшению условий труда?

Возможности для этого были, очень и очень многие заводы сами изготовляли для себя необходимые запчасти, инструменты и оборудование, так что справиться с вентиляцией и нормальным отоплением цехов были вполне в состоянии. Тем более что изобретательская мысль по нужде била ключом. Потом улучшение условий труда в целом ряде случаев вело к экономии ценных военных материалов. Вот пескоструйщица Шура Кононова с Лысьвенского завода извела сотни квадратных метров брезента, пошедшего на ее рукавицы, менявшиеся по восемь раз за ее короткую смену. Брезент же был сам по себе ценен для военного хозяйства, и, кроме того, он сам доставался большим трудом и напряжением. Усовершенствование пескоструйной чистки касок дало бы существенный вклад в экономию труда и материалов.

Складывается общее впечатление, что во время войны отчего-то все довоенные достижения в области научной организации труда, гигиены и рационализации были перечеркнуты. Причины этого неясны. Подобное положение – знак вопроса, тема для обширного обследования по архивам условий труда на военных предприятиях и выяснения причин его резкого ухудшения. Это немаловажный вопрос для последующей социальной истории Советского Союза. Очень плохие, антисанитарные и антигигиенические условия труда в сочетании с острыми бытовыми проблемами, которые резко усугубились по сравнению с 1930-ми годами, стали главной причиной, почему работницы военного времени заплатили за свои трудовые успехи своим здоровьем.

Следующий момент, прямо вытекавший из масштабной мобилизации рабочих. Возникший от этого дефицит рабочих рук существовал всю войну и так и не был покрыт ни мобилизациями, ни призывами, ни беседами. Возникший недостаток производительности труда покрывался интенсификацией труда. Во-первых, уже в июне 1941 года Президиум Верховного Совета СССР ввел 12-часовой рабочий день с обязательными 3-часовыми сверхурочными работами с полуторной оплатой труда. Это позволило на треть увеличить загрузку оборудования и увеличить производство даже в условиях резкого сокращения численности рабочих.

Во-вторых, с декабря 1941 года работники военных предприятий и смежных отраслей считались мобилизованными и закреплялись за предприятиями на все время войны. Самовольный уход с завода приравнивался к дезертирству из армии.

В-третьих, всю войну нажимали на перевыполнение высоких сменных норм выработки, появились «двухсотники», «трехсотники», «пятисотники» и «тысячники», по числу процентов перевыполнения норм. Конечно, быть «тысячником» означало внести коренные улучшения в технологию производства, чистым упорством такое перевыполнение нормы не возьмешь. К примеру, новосибирский фрезеровщик И.И. Монаков разработал многоместные приспособления для обработки 24 деталей, специальные фрезы, и с ними сделал норму на 14 940 %, почти 150 норм, заменив 55 слесарей, 63 строгальщиков, 15 разметчиков и 15 фрезеровщиков. Каменщик С.С. Максименко клал кирпич со скоростью шага – и 9 июля 1942 года уложил 81,6 тысячи кирпичей, сделав 5550 % нормы [181]. Однако это были исключительные случаи. Большинство рабочих брали перевыполнение упорством. Появились фронтовые комсомольско-молодежные бригады, работавшие под лозунгом «В труде, как в бою!». Бригады могли получить такое наименование, если перевыполняли норму не менее чем на 150 % в течение двух месяцев. Движение было широким, в 1942 году на Урале было 1172 таких бригад, а в 1944 году – 2600. В том же 1942 году появились и женские фронтовые бригады, впервые организованные на Кировском заводе в Челябинске по инициативе бригадира А. Пашниной.

В-четвертых, в ходе войны произошла еще одна волна интенсификации труда. В ноябре 1943 года бригадир фронтовой бригады 1-го ГПЗ Е.Г. Барышникова предложила увеличить выпуск военной продукции, сократив при этом вдвое состав бригады. Это предложение было тут же поддержано, и уже в феврале 1944 года работало 8 тысяч молодежных бригад, которые высвободили 37 тысяч работников, которых тут же переводили на другую работу, в частности, отправляли на восстановительные работы в районы, освобожденные от оккупации.

И здесь встает вопрос о том, почему во время войны, ввиду очевидной нехватки рабочих рук, не было сделано попыток ввести хотя бы в отдельных случаях автоматизацию производства. До войны у СССР был уже накоплен некоторый опыт в создании автоматизированных линий, которые работали на СТЗ и 1-м ГПЗ. Опыт показал, что при этом высвобождается много рабочих. Если бы такая задача была поставлена ГКО, то, вне всякого сомнения, были бы созданы автоматические линии для выпуска наиболее массовых видов военной продукции вроде корпусов снарядов и мин, бывших обязанностью любого предприятия с механическими цехами, или, к примеру, авиационных и танковых моторов, частей к стрелковому оружию. В годы войны проводилась коренная модернизация ряда технологических процессов, создавались новые типы станков, на производстве танков в Танкограде была внедрена автоматическая сварка корпусов и башен. Однако же первые автоматические линии в СССР появились только после войны, первая из них была разработана и изготовлена ЭНИМС и заводом «Станкоконструкция» для Харьковского тракторного завода в 1946 году.