Олег Платонов - Перестройка как преступление

Мне приходилось слышать рассказ арабского коммерсанта Шаабана о его посещении Госкомимущества с деловым предложением. Предприниматель позвонил в приемную Чубайса, где ему ответили: прежде чем идти на прием, надо сначала изложить свое дело Джону Хею. «Кто это такой?» — с удивлением спросил коммерсант. Ему ответили, что это американец, эксперт-советник Чубайса. «Что за странный порядок, — говорил мне Шаабан, — хочешь обсудить государственный вопрос с российским министром — доложись сначала американскому советнику. В это трудно поверить». Но, явившись утром в Госкомимущество, Шаабан действительно встретил названного американца. Этот Джон стоял у лифта и деловито объяснялся с другим американцем. Поднялись в лифте, пришли в кабинет Джона, он занял рабочее место и изъявил желание выслушать «просителя». Но тут зашел еще один американец... Беседа длилась минут 12, в комнату за это время заглянуло еще несколько американских коллег Джона.

Хей разъяснил коммерсанту: мы будем продавать на приватизационные чеки все имущество на аукционах, следите за объявлениями. И добавил еще: изложите, мол, суть вашего проекта на бумаге, а я доложу Чубайсу... Ошарашенный таким приемом, Шаабан никак не мог уяснить, где все это происходит — в Москве или Вашингтоне? «Неужели народным российским имуществом распоряжаются вот эти молодые американские ребята? Почему их здесь так много? Кто их пригласил? Кто им платит, этим американским экспертам-советникам, — они ведь занимают ключевые посты? И откуда они так хорошо знают русский язык? Кстати, все институты по изучению русского языка в США находятся под опекой ЦРУ и ФБР...»

Если до августа 1991 года представители космополитической власти захватывали в свою собственность квартиры, дачи, особняки, то после августа — заводы, фабрики и комбинаты, институты, нежилые и жилые здания и другие виды общегосударственной собственности русского народа.

Подобно большевикам, создавшим институт комиссаров, наделенных абсолютной властью и направлявшихся на определенные участки военной, хозяйственной, финансовой и культурной жизни, криминальнокосмополитический режим воссоздает систему тех же комиссаров под видом так называемых «уполномоченных», т.е. лиц, облеченных от имени государства особыми правами для деятельности в определенной области экономики, торговли, туризма, шоу-бизнеса. Уполномоченные эти были людьми, близко стоящими к власть держащим, нередко связанными с ними давними незаконными махинациями, а то и просто теневиками или представителями преступных группировок, получавшими право «стать уполномоченными» за огромные взятки. Немалую долю уполномоченных составляли родственники, друзья, близкие знакомые власть держащих.

Еще до начала так называемой массовой (чековой) приватизации все ключевые составляющие российской государственной экономики были захвачены фактически в личную собственность бывшей советской номенклатурой (высшим государственным чиновничеством) и теми, кого эта номенклатура «уполномочила» осуществить захват.

В первую очередь была захвачена (приватизирована) вся инфраструктура российской общегосударственной экономики — управление промышленностью, банковская система и система распределения. Вместо министерств появились концерны, вместо государственных банков — на основе их капиталов коммерческие (по сути дела, частные) банки, вместо госснабов и госторгов — биржи, совместные предприятия и торговые дома.

В исследовании, проведенном Институтом социологии РАН, подробно рассматривается, каким образом происходил захват (приватизация) общегосударственной собственности в частные руки: министерство упразднялось, на его обломках создавался концерн в виде акционерного общества (в том же здании, с той же мебелью и теми же кадрами); министр уходил в отставку; контрольный пакет акций переходил в руки государства, остальные акции распределялись между руководством министерства; главой концерна становилось, как правило, второе или третье лицо упраздненного министерства. Так, например, появился на свет могущественный «Газпром» (руководитель В. С. Черномырдин).

Иногда на базе финансового управления министерства создавался коммерческий банк, председателем правления которого становился бывший начальник финансового управления министерства (или его заместитель). Так было с «Нефтехимбанком», «Промрадтехбанком» и другими «отраслевыми» банками.

Большая часть крупных банков была образована с помощью приватизации отделений бывших спецбанков. Из семейства промстройбанков выделились «Промстройбанк РФ», «Промстройбанк Санкт-Петербурга», «Московский индустриальный банк», «Московский межрегиональный комбанк» и сотни других. Из семейства жилсоцбанков произошли «Мосбизнесбанк», «Уникомбанк», КБ «Мурман», «Свердлсоцбанк» и др. То же самое призошло и с системой агропромбанков.

Кроме отраслевых и бывших спецбанков на этом этапе приватизации были созданы так называемые «новые банки»: «Инкомбанк», «Менатеп», «Кредобанк», «Столичный» и др. Уже при своем создании эти банки были «уполномоченными», и их капиталы в значительной степени имели государственное происхождение. Эти предприятия стали стартовой площадкой для крупнейших еврейских аферистов — Ходорковского, Смоленского, Фридмана и т.п.

Интегрировавшая в космополитический режим бывшая советская номенклатура без особых сожалений бросилась «продавать» свою власть за личное обладание национальной собственностью. Более того, совместно с космополитической властью бывшая советская номенклатура стала торговать общенациональной собственностью, предоставляя права уполномоченного на определенную деятельность тем, кто мог за нее больше заплатить. Такая «продажа» могла обставляться не только ценой огромной взятки, но и за счет устройства близких (жены, дочери, сына и др.) такого «продавца» (а иногда и его самого) на теплое место во вновь образуемой коммерческой структуре.

Как бывает в таких случаях, участники незаконного присвоения государственного имущества довольно быстро оказались в состоянии конфронтации друг с другом. Хотя государственный пирог был огромен, алчность и жадность хищников, желавших завладеть им, были неизмеримо больше. Мы стали свидетелями кровавых разборок между хищниками. Ходорковский, Гусинский, Березовский, смоленский, Фридман и прочие еврейские аферисты мечтали уничтожить друг друга и после первых покушений на ворованные деньги обзавелись десятками вооруженных холуев, выполнявших одновременно и роль киллеров. Все они обзавелись не только службами безопасности (которым могло позавидовать иное небольшое европейское государство), но и собственными информационными центрами, которые собирали сведения и компромат на своих конкурентов и государственных чиновников. Запуганные событиями простые люди с удовлетворением воспринимали сообщения об очередном убийстве того или иного чиновника, дельца, банкира, финансиста, как информацию «из зала суда». После осени 1991-го, особенно в 1992 году, преступность возросла во много раз. к сожалению, больше всех от этого страдали не еврейские аферисты, а простые люди.