Патрик Бьюкенен - Самоубийство сверхдержавы

Чуа обнажает фатальный порок демократии для полиэтнических наций.

Свободные рынки сосредотачивают богатство в руках «рыночно ориентированного» этнического меньшинства. Демократия наделяет властью этническое большинство. Когда последнее начинает требовать большую долю национального богатства, приходят популисты и демагоги, рвущиеся удовлетворить эти требования. Уго Чавес, Эво Моралес, Ольянта Умала, Даниэль Ортега – все они «пасутся» на теме коренных народов, якобы ограбленных португальцами, испанцами и прочими европейцами, которые прибыли в Америку после Колумба.

В Соединенных Штатах Америки MECha, или «Movimiento Estudiantil Chicano de Aztlan», то есть «Студенческое движение чикано за Ацтлан», отделения которого обнаруживаются в сотнях кампусов и баррио Юго-Запада, является точной копией движений коренных народов в Латинской Америке. В книге «Мир в огне» Чуа расказывает, как Уго Чавес пришел к власти в одной из самых богатых стран Южной Америки:

«Чавес добился своей убедительной победы на волне откровенного этнического популизма. Призывая к «социальной революции», Чавес пробудил до того пассивное политическое сознание смуглокожих венесуэльских pardos [230], которые составляют 80 процентов населения страны, преимущественно бедны и, подобно «индейцу из Баринаса», как Чавес именует себя, отличаются «толстыми губами» и «китайским разрезом глаз». «Он один из нас», – рыдали от восторга чахлые прачки, горничные и крестьяне. «Такого президента у нас никогда не было» {947}.

Через двести лет после того, как Испанская Америка отделилась от Мадрида, разобщенность между испанцами и другими белыми, между индейцами и африканцами по-прежнему существует – расовая, классовая и экономическая. В Колумбии эта разобщенность ярко проявляется каждый год в ноябре на конкурсах красоты.

В Военно-морском музее Картахены в 2010 году, пишет «Нью-Йорк таймс», «светлокожие дочери известных семей» соревновались за звание «Мисс Колумбия» и «метали в зал ошеломительные идеальные улыбки, демонстрируя невероятно высокие скулы» {948}.

А на расстоянии в несколько миль, в трущобах под названием Бостон, проводился другой конкурс красоты, где выбирали «Мисс независимость», королеву трущоб. В Колумбии самое многочисленное чернокожее население среди всех латиноамериканских испаноязычных стран, поэтому новой «Мисс независимость» стала смуглая дочь горничной, которая зарабатывает шесть долларов в день, убираясь в домах картахенских богачей. Единственный раз за семьдесят шесть лет проведения конкурса «Мисс Колумбия» его победительницей была колумбийка африканского происхождения {949}.

Расовая, классовая и экономическая напряженность может определить будущее всей Латинской Америки, и не только ее.

В разгар финансового кризиса президент Лула да Силва, выступая на пресс-конференции вместе с Гордоном Брауном, выплеснула расовое негодование чернокожих и смуглых на доминирующее в глобальной экономике меньшинство:

«Этот кризис вызван иррациональным поведением белых людей с голубыми глазами, которые до кризиса притворялись, будто знают все, а теперь выяснилось, что они не знают ничего… Я незнакома с чернокожими банкирами или банкирами-индейцами, так что могу только сказать, [что неправильно], когда нашей части человечества, которую столько преследовали, приходится страдать от кризиса» {950}.

Когда в мае 2010 года начались беспорядки на Ямайке, Орландо Паттерсон писал, вторя Чуа: «Насилие раздирает Ямайку, демократическое государство, поднимая серьезные вопросы… [о] связи между насилием и демократией» {951}.

«В многообразных демократиях велик соблазн использовать этническую идентичность в политических целях, но слишком часто она становится источником конфликтов и порой приводит к угнетению меньшинств и даже к геноциду. Мы видели, что произошло в Руанде в 1994 году, что происходило в бывших югославских республиках в 1990-е годы. Деннис Остин, который изучал политическую борьбу в Индии и на Шри-Ланке, пришел к выводу, что в подобных обществах «демократия сама по себе провоцирует насилие», усугубляя «пропасть разделения» {952}.

В ходе беспорядков весны 2010 года в Кыргызстане, когда был свергнут президент и начались убийства узбеков, киргизы устремились грабить принадлежащий китайцам торговый центр. «Вооруженная железными прутьями и дубинками, – сообщает «Вашингтон пост», – толпа ворвалась в торговый центр посреди ночи, разграбила все, что могла, а затем подожгла это олицетворение экономического присутствия Китая в столице» {953}.

Этнонационализм и популизм, как кажется, всюду сегодня на подъеме, враждебность к «понаехавшим» распространяется по всему «третьему миру», где успели обосноваться те же китайцы. «Становится непросто быть китайцем», – признался глава торговой группы в Бишкеке {954}. Расовые обиды и этническая зависть ответственны за многие ужасы нашего мира, но только глупец откажется признать их силу или попытается игнорировать факт их существования. Они реальны, и мы должны с этим смириться.

Выводы Эми Чуа стоит повторить.

Крестовый поход Америки за глобальную демократию может, в случае успеха, породить бесконечные этнические войны. Свободный рынок обогащает экономически ориентированных победителей, будь то китайцы, индийцы, ибо, тутси или белые, а демократия наделяет властью этническое большинство, проигравших. Правители, зависимые от большинства, как Мугабе в Зимбабве, опираются на закон или на «честь», вознаграждая тех, благодаря кому они вознеслись на политический верх, лишают меньшинство богатства и попустительствуют унижениям и насилию в отношении этого меньшинства. Так происходит снова, снова и снова.

Рассмотрим «закон Чуа» в глобальном масштабе. Доминирующим меньшинством на рынке в течение пятисот лет оставались европейцы, в настоящее время шестая часть мирового населения, которой суждено сократиться до десятой части к 2060 году, когда большинство будут составлять африканцы, арабы, латиноамериканцы и азиаты. Тем не менее, указанные миллиарды людей владеют мизерной долей мирового богатства. Разве не неизбежно непреодолимое желание отнять у меньшинства его «изобилие» и передать его тем, кто не владеет почти ничем?

Зачем западным странам и дальше, через международные институты, расширять возможности мира, который верит, что мы богаты только потому, что они бедны? Чавес – тот тип героя, которого Франц Фанон вывел в своей работе «Проклятьем заклейменный» [231]. Как пишет Чуа, «подобно боливийскому мятежному лидеру Маллку и эквадорскому Вильявисенсио [232], Чавес обретает массовую поддержку, нападая на «гнилую белую элиту» Венесуэлы» {955}. Он – предвестник того, что грядет?