Юрий Низовцев - Свобода, жизнь и сознание.

Толстой Л. Н.

Толстой традиционен в своих воззрениях на свободу в отношении того, что признает в этом главенствующую внешнюю силу в виде Бога: «Свободен только тот человек, который повинуется одном закону Бога… Чем ближе человек исполняет законы Бога, тем он свободнее. Люди же свободу не могут дать… Свобода есть освобождение от иллюзии, обмана личности».

Толстой совершенно прав, что люди, как таковые, свободу дать не могут, но не прав в том отношении, что свободу дает Бог. Свободу никто дать не может, потому, что она, как говорил Христос, в виде Царствия Божия, находится в нас. Она есть состояние души и пока душа с нами, свобода у человека есть.

Толстой пишет: «Братство, равенство, свобода – бессмыслица, когда они понимаются как требования внешней формы жизни… Только если мы будем любить друг друга, будет братство между людьми. Равенство – это смирение. Только если мы будем не превозноситься, а считать себя ниже всех, мы все будем равны. Свобода – это исполнение общего всем закона Бога. Только исполняя закон Бога, мы все наверно будем свободны».

Некая неуверенность в этих словах, недостижимость в реальной жизни этого, подтверждается следующей сентенцией Толстого: «…вся жизнь есть приближение к этой свободе, всемогуществу, которого она никогда не достигнет, потому что достижение уничтожило бы движение. А в этом движении неперестающее благо».

Тут Толстой интуитивно выходит на адекватную мысль: жизнь есть развитие. Если эту мысль дополнить тем, что в смертном человеке и конечном человечестве такого постоянного развития не может быть, то вырисовывается идея о том, что в этом развитии через конечное участвует иная, бессмертная сила бытия в виде его сознания, претерпевающая вместе с телом, как и Христос, все тяготы и испытания жизни.

Толстой не хулит жизнь, а указывает, что в отличие от всего остального живого, человек больше не является «ничтожной тварью», а может выбирать свою судьбу, обладая достоинством и свободой воли.

Правда тут же он впадает в противоречие, утверждая следующее: «Для телесного сознания не может быть речь о свободе, так как жизнь телесная происходит в условиях пространства и времени… Для духовного же сознания точно так же не может идти речь о свободе, так как для него не существует ничего могущего стеснить его, оно всемогуще… Отдельное материальное существо не может быть свободно. Также не может быть свободно и отдельное духовное существо, хотя оно и проявляется в ограниченном виде».

Из этих противоречивых высказываний все же можно понять: Толстой подходит к мысли о том, что любое ограниченное разумное существо не может в своем ограничении обладать свободой в действии, но освободившись от ограничений, может быть полностью свободным в своих стремлениях.

Эта идея вполне адекватна, если к ней добавить то, что свобода не нужна сама по себе, она лишь обеспечивает процесс развития, который не может быть полностью запрограммирован.

Именно на это Толстой указывает в следующем: «На низшей ступени сознания, когда человек сознает свою отдельность от Всего, сознает себя телесным существом, он испытывает наибольшую несвободу. Поднимаясь выше, он все более и более чувствует себя свободным. Признав же себя только одним из проявлений Бога, он чувствует себя вполне свободным».

Действительно, не сам человек, но его душа не одинока – она часть единого целого, но, обладая возможностями всего этого целого, она и автономна в своем развитии, в частности, через человека, давая тем самым вполне реальную жизнь во всех ее бесчисленных проявлениях целому. [41]

Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений в 90 томах. Москва. 1928 – 1958.

Бердяев Н. А.

Бердяев видит начало свободы до Бога, в бездне, в «Ничто».

Это его соображение исходит из акта творения. Но этот не так. Акта творения не было, поскольку бытие в своих бесчисленных превращениях существует, в нашем понимании времени, вечно в своих различных измерениях и вселенных. В нем нет идеального, бесплотного. Вне его также нет ничего, потому что в вечном образовании есть всё, но основным в нем является Высший разум как совокупность душ, пронизывающих все миры и дающих возможность Высшему разуму непрерывно развиваться, постигая себя и мир в его бесчисленных превращениях.

Это трудно понять человеку, поскольку он ограничен узкими рамками нашего «низшего» мира и его сознательная деятельность выражается в урезанном виде как деятельности тела под управлением души в ее состоянии, ограниченном телом.

Поэтому сознание человека способно только отделить мир наличного бытия от мира духовного, представляя последний в виде Бога, которого каждая конфессия, каждое религиозное направление понимает по-своему.

Представить, что Бог, точнее, как Высший разум, находится в каждом человеке во всей его полноте в неявном виде как душа, соединенная в едином поле со всем миром душ, образующем единство и целостность вместе с локальной разделенностью душ, религия не в состоянии, поскольку в основных своих конфессиях признает однократное сотворение мира всесильным существом.

Бердяев как человек религиозный и православный, хотя и с некоторыми колебаниями, также говорит о Боге-Отце, Боге-Сыне, Святом Духе, Святой Троице. Поэтому он не может допустить мысль о развитии внешне автономной души посредством человека, хотя, на самом деле, внутренне, душа есть неотделимая частица Высшего разума.

Поэтому Высший разум выражается в локализованной в человеке душе, которая проходит испытания мира собственными силами, накапливая опыт, знания, силу, впечатления, постигая постепенно в разных жизнях всё, присущее миру в его ипостасях. Эта локализация характерна временной оторванностью (время жизни человека) души от своего целого. Поэтому душа выражается в постепенно развивающемся сознании человека, сталкиваясь в человеческих жизнях со всеми особенностями «низшего», антагонистичного мира.

Сознание как внешнее выражение души бессмертно и может не торопиться в накоплении опыта. В нем содержится всё, что мы знаем как лучшее в нашем мире, но сознание не может развиваться без борьбы, познания мира и себя самой. И это находит отражение в том, что душа поначалу стремится в «низший», страдающий мир, в сопротивляющуюся каждому её движению в образе человека среду. Поэтому она непрерывно борется, страдает, радуется, строит, разрушает, ошибается. В общем, живет как смертный человек, не зная даже, что с ней будет после смерти человеческого тела, что само по себе есть трагедия, Однако смерть обессмысливает жизнь только при ее материалистическом понимании и делает краткую жизнь подвигом при ее понимании с точки зрения развития души. И, по большому счету, неважно, как в жизни действовал человек, насколько он был плох или хорош. Все содеянное им может быть исправлено в дальнейшем. Главное – это то, что он узнает все стороны жизни и последствия своих мыслей и действий.