Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №6 от 04.02.2014

Недавно один ветеран, проводивший в петербургской школе урок-лекцию о блокаде, рассказал, что семилетний школьник задал чрезвычайно сложный, по его мнению, вопрос: «Почему Ленинград не сдали немцам?». Младшекласснику ответить на такой вопрос как раз несложно: просто дяденьки в пилотках с красной звездой были храбрее и стреляли точнее дяденек с черными крестами на форме. Сложнее на этот вопрос ответить взрослым, среди которых бытует (точнее – культивируется) мнение, что город можно было и сдать. Не мучились бы в блокаду, а сейчас пили бы баварское пиво с сосисками.

Ответ на вопрос имеет военно-историческую сторону. Возьму на себя смелость высказать свои соображения на этот счет. Ведь, к сожалению, наши генералы от истории не спешат рассказать нашим школьникам о моральном и военном превосходстве советских людей в годы войны, позволившем победить германо-фашистов и их союзников. Но на войне (а то, что сейчас идет жесткая информационная война, сомнений нет) на место отсутствующего командира может встать и рядовой, что я попытаюсь сделать. Так вот, сейчас распространяются следующие мифы. Соединения Красной Армии были полностью разгромлены, город оборонять было некому. Немцы только чудом не вошли в Ленинград, остановленные обнесенной вокруг города иконой. Жители города громко требовали сдачи города, но террор НКВД задушил прекрасные порывы. Жданов объедался ананасами и не мог руководить обороной, а Жуков показал себя бездарем. А благородный фон-барон Маннергейм не вошел в готовый к сдаче город в память о первой любви и попойках под ручку с царем-батюшкой.

Между тем красноармейцы отступали не в беспорядке и панике. Нацистам было оказано организованное и жесткое сопротивление на дальних подступах к городу: на «Линии Сталина» по направлению на Остров, на Лужском оборонительном рубеже. Там немцы потеряли до 190 тысяч вояк убитыми и ранеными. Как доносили в те дни немецкие командиры своему командованию о сопротивлении противника: «Люди сражаются, как и прежде, с великим ожесточением». Правда, с юга, запада и севера на город продолжали наступление до полумиллиона вражеских солдат и офицеров и сдержать их наступление пока не было сил. Но по мере сжатия кольца вокруг города плотность наших войск увеличивалась, например, плотность зенитной артиллерии в Ленинграде была в 8-10 раз больше, чем при обороне Берлина и Лондона. Да, на подступах к городу полегли десятки тысяч героев – солдат, ополченцев, моряков. Подчас людей бросали на верную гибель – огромные потери понесло народное ополчение (почти 350 тысяч человек по призыву партийной и комсомольской организаций города вступили в народное ополчение, полмиллиона влились в трудовые армии, строившие оборонительные сооружения). Для сравнения: парижане в народное ополчение не вступали, а варшавяне набрали аж шесть тысяч (и то по призыву «плохих» коммунистов). Так выигрываются войны... Но жертвы были не напрасны, противник задерживался на недели, дни, часы. В тот год именно этих дней немцам не хватило, чтобы преодолеть последние двадцать километров перед Москвой, и часов, чтобы дойти четыре километра до Кировского завода. Отметим (неполиткорректно), что тогда немцам пришлось идти к Ленинграду от Перемышля, а теперь наши закадычные «друзья» организовывают военные базы в Прибалтике, а если у нас не окажется достаточно воли и решимости, то в недалеком будущем вражеские военные части будут и в Малороссии.

Моральное состояние наших войск тоже было завидным. Армия не была деморализована. Все, кто хотел сдаться и разбежаться, уже сделали это черное дело в первые дни войны. К городу отходили те, кто хотел биться до конца. Например, моряки совсем недавно под адскими бомбежками провели корабли в Кронштадт из Гангута и Таллина. Немцам и маннергеймовцам не помогли ни авианалеты, ни минные заграждения, ни волчьи атаки субмарин. Даже понеся серьезные потери, десятки военных кораблей и судов организованно прибыли в Кронштадт. Видевшие уже не однажды смерть в глаза моряки-балтийцы были полны решимости отомстить врагу. Не случайно так остервенело бросались моряки на подступах к Ленинграду на гитлеровцев. Братишки шли в последний бой молча, сжимая в зубах ленточки бескозырок. И оставшиеся в живых фашисты в ужасе пересказывали товарищам рассказы об атаках «черной смерти». Там, где уже не хватало сил коммунистических и рабочих батальонов, немцам преграждала путь стена адского огня – по наступающим врагам били крупнокалиберные орудия, снятые с кораблей. Даже зенитки ставили на прямую наводку.

В городе были десятки и сотни тысяч людей – коммунистов, комсомольцев, советских активистов, сотрудников правоохранительных органов, просто патриотов Страны Советов – ленинградских рабочих, интеллигенции, которым нечего было ждать от врагов, кроме мучительной смерти. Гитлеровцы были несентиментальны. Например, в пригородном Пушкине в первый же день оккупации фашисты устроили кровавую вакханалию – улицы были уставлены виселицами. В Шлиссельбурге немцы также приступили к своему любимому занятию – стали расстреливать рабочих. В Гатчине сразу же организовали крупный лагерь смерти для военнопленных, гражданских лиц, в том числе и детей (погибло более восьмидесяти тысяч человек, некоторые военнопленные были заживо сожжены). В селе Никольское Гатчинского района фашисты расстреляли около тысячи больных психиатрической больницы и медперсонал. Как вспоминал очевидец, «конвоиры стреляли в больных, убивая их также за любой пустяк и ради забавы, соревнуясь в точности попаданий. Весной 1942 года оставшихся в живых, измождённых больных оккупанты впрягли в плуги и бороны, стегали ременными кнутами, а тех, кто падал, — пристреливали». Эти жертвы можно спроецировать на население Ленинграда…

К сугубому огорчению наших «демократов» в городе не оказалось «пятой колонны», как в Мадриде, Париже, Вене, а теперь вот в Киеве. Некому было устраивать шумные политические акции «за нашу и вашу свободу». Вражеская агентура, успешно уничтожаемая НКВД, не смогла защитить в городе «права и свободы человека и гражданина» (со свастикой на рукаве). Всякого рода «иваны денисовичи», утверждавшие «примат общечеловеческих ценностей» («нажраться от пуза», а там хоть трава не расти), также среди населения города не превалировали. Хотя я не стану судить упавших духом, История им судья.

Со всей уверенностью историками доказано, что нацисты не остановились, а были остановлены защитниками города. Но, предположим, немцы пошли бы на решительный штурм Ленинграда, не сняв с фронта переброшенные под Москву части.