Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №4 от 21.01.2014

…Шли годы мирных послевоенных пятилеток, заполненных трудовым кипением огромных людских контингентов, буднями и праздниками. В пору зрелости вступали юношеское и детское поколения советских людей, обожжённых и обмороженных невзгодами военного лихолетья, которое заново переживалось ими уже с высоты прожитого времени, и осмысление войны, увязка её с современностью рождало новые шедевры, ставшие памятными вехами нашего мирного бытия, уверенно устремлённого в будущее. Одна из таких песен (Н. Заболоцкий – К. Молчанов) прозвучала в фильме «Доживём до понедельника», придав ему особую глубину и проникновенно-интимный оттенок суровой лиричности:

В этой роще берёзовой

Вдалеке от страданий и бед,

Где колеблется розовый

Немигающий утренний свет,

Где прозрачной лавиною

Льются листья с высоких ветвей, –

Спой мне, иволга, песню пустынную,

Песню жизни моей.

За великими реками

Встанет солнце, и в утренней мгле

С опалёнными веками

Припаду я, убитый, к земле.

Крикнув бешеным вороном,

Весь дрожа, замолчит пулемёт.

И тогда в моём сердце разорванном

Голос твой запоёт.

Но ведь в жизни солдаты мы,

И уже на пределах ума

Содрогаются атомы,

Белым вихрем взметая дома.

Как безумные мельницы,

Машут войны крылами вокруг.

Где ж ты, иволга, леса отшельница,

Что ты смолкла, мой друг?..

Почти полвека назад прозвучало это неповторимое чудо с экрана – в исполнении столь же необыкновенного актёра Вячеслава Тихонова, но вот странный парадокс: раз услышав, его уже невозможно забыть – и в то же время этот шедевр практически никогда не входил в какую-либо концертную программу, посвящённую и военным датам, памятным для отцов и дедов, и мирным свершениям советского народа, в которых с полной отдачей участвовала молодёжь военных лет. Может быть, причиной тому некий неуловимый комплекс особого лирического тембра голоса, духовно-нравственной чистоты, приглушенной трагедийности воспоминаний, налагавшихся на великолепный сплав песенных стихов и единственно верно уловленной мелодии, точно соответствующей ясной и свежей стихотворной ткани, который не просто трудно, а уже невозможно повторить профессиональному певцу. А создать свой – подобный по силе воздействия – букет способен не всякий профессионал, у которого десятки песен – на потоке… Но в данном случае мы имеем дело не с одной из многих – пусть даже очень хороших – песен, а с произведением, если можно так выразиться, штучного ряда, уникальность которого бесспорна. И надо ли говорить, насколько сильно пронизана она русским духом, русским восприятием мира!

Советские лирические песни отличались морально-нравственной чистотой и были мощным средством воспитания этой чистоты и целомудренного отношения к любви во всех возрастных категориях населения. Тогда в интеллигентский обиход ещё не было внедрено пошлое, гнусное клише «заниматься любовью», имеющее европейскую прописку и предельно выразительно характеризующее скотское отношение к высшему благу человека – любви как волшебному, небесному состоянию души, а любые извращения воспринимались как позорная, отталкивающая ненормальность, социальная патология, о которых противно было даже говорить, а не то чтобы спорить, быть ей или не быть.

Вот, например, очень популярная полвека назад и подобная освежающей влаге из лесной криницы песня «Назначай поскорее свидание» (С. Смирнов – Б. Мокроусов):

Ты обычно всегда в стороне,

Но глаза твои ясные светятся.

Говорят они ласково мне,

Что со мною желаешь ты встретиться.

Сорвала я цветок полевой,

Приколола на кофточку белую –

Ожидаю свиданья с тобой,

Только первого шага не сделаю.

…Не теряй же минут дорогих –

Назначай поскорее свидание.

Ты учти, что немало других

На меня обращают внимание!

А какая светлая, трогательная печаль – тихая, знакомая, понятная – слышалась в другом – глубоко личном – душевном излиянии (А. Пришелец – Е. Родыгин):

Куда бежишь, тропинка милая,

Куда зовёшь, куда ведёшь?

Кого ждала, кого любила я,

Уж не догонишь, не вернёшь.

За той рекой, за тихой рощицей,

Где мы гуляли с ним вдвоём,

Плывёт луна – любви помощница,

Напоминает мне о нём.

Была девчонка я беспечная,

От счастья глупая была.

Моя подружка бессердечная

Мою любовь подстерегла…

Или – живительная вечерняя девичья грусть ожидания встречи в далёкой русской глубинке: в песне и мягкий укор, и ласковое оправдание (Я. Журавлёв – В. Иванов). Из этой песни смотрит ясноглазое, доброе, сопереживающее девичье лицо моего поколения:

Погас закат за Иртышом,

На небе звёзды ранние.

Ах, почему ты не пришёл

Сегодня на свидание?

…Ведь ты ж совсем не виноват,

Что не одной мне нравишься,

Что всех красивей из ребят

И на работе славишься.

Погас закат за Иртышом,

Село огнями светится.

Ах, почему ж ты не пришёл?

Я так хотела встретиться…

А как проникновенно, выстраданно звучат раздумья-воспоминания – наедине с собой – уже с высоты возраста, когда основная жизнь осталась в прошлом, в «Милой роще» (М. Смирнова – О. Гришин). Этот поразительный, труднопостижимый экскурс в собственную биографию, в глубинную душевную память, который покорил десятки миллионов русских людей и, несомненно, обрёл бессмертие, пока существует в мире хоть одно русское сердце, трудно объяснить какими-либо словесными формулировками – в нём есть нечто поистине непознаваемое, какая-то особая, тончайшая энергия души. И весьма показательно, что воспетой милой роще областными властями присвоено имя автора. Явление такого духовного феномена – тайна, которую лучше не пытаться разгадать:

Вот она – милая роща,

Ветер шумит надо мной,

Ветки берёзок полощет,

Сон навевая лесной.

Будто опять ты, безусый,

Рядом с девчонкой стоишь –

Вместо кораллов на бусы

Гроздья рябины даришь.

Будто бы смех её звонкий

В чаще лесной раздался…

Только у бывшей девчонки

Есть уже снохи, зятья.

Край мой – единственный в мире,

Где я так вольно дышу, –

Поле раздвинулось шире –

К роще любимой спешу.

Хочется белым берёзкам

Низкий отвесить поклон,

Чтоб заслонили дорожку –

Ту, что ведёт под уклон…

Одновременно появлялись прекрасные мужские варианты песенных признаний в любви и глубоких личных переживаний. Такими стали редкостные по богатству и красоте большого чувства песня «Когда весна придёт» (А. Фатьянов – Б. Мокроусов) из фильма «Весна на Заречной улице», которая стала яркой и памятной духовной вехой 1950-х годов, и романс Рощина (Н. Доризо – Н. Богословский) из фильма «Разные судьбы» – позднее признание в любви, в котором слышатся нотки трагизма и безнадёжности. Раз услышав подобные духовные творения, их уже не забудешь – они пленяют навсегда.