Владлен Логинов - Союз можно было сохранить

Я начинаю звонить Горбачеву. Входные, спецкоммутатор… В общем, соединяли меня довольно долго. А Борис Николаевич по своей спецсвязи – хлоп! – и раньше меня “зацепился” за Буша. Пока меня соединяли с Горбачевым, Ельцин уже вел разговор с американским президентом.

Горбачев всегда ко мне обращался на “ты”. И здесь он впервые сказал мне “вы”. Я в двух словах его проинформировал: “Подписали вот такое Заявление, и суть его сводится к следующему… Мы надеемся на конструктивное продолжение такого подхода и другого не видим”. Горбачев: “Да вы понимаете, что вы сделали?!..” …На том конце провода Горбачев устроил немую сцену… И мы попрощались.

Тогда же, не дожидаясь утра, мы вылетали обратно – нам предстояло ратифицировать Соглашение в парламентах…”

Из воспоминаний Л.М.Кравчука:

“Закончилось это мероприятие, а что дальше? Молча смотрим друг на друга – нужно о принятом решении сообщать Горбачеву. Но никто не горел желанием разговаривать с ним. Пауза показалась тягостной. У Ельцина возникла идея сообщить о нашей встрече Бушу. На всякий случай. Приняли это предложение. Ни к кому конкретно не обращаясь, Ельцин вдруг говорит: “Я с Горбачевым разговаривать сегодня не буду”.

Пришлось мне вносить предложение: “Тогда должен говорить Шушкевич”. Шушкевич сразу возразил: “А почему я?” Мотивирую: “А кто? Мы же находимся в Беловежской Пуще, в Беларуси. Теперь это место историческое Если бы встреча проходила в Киеве, то звонил бы в Москву я”.

“Ладно,” – согласился Шушкевич.

А тут сообщают, что ответил Вашингтон. Дело в том, что мы заказывали Москву и Вашингтон одновременно, но так получилось, чисто по техническим причинам, что раньше удалось связаться с Бушем.

Говорил с Бушем Ельцин. Через переводчика. Сообщил о принятом нами решении, рассказал о принципах, которые легли в основу модели будущего содружества. Буш ответил, дескать, дело ваше, мы не вмешиваемся, будем поддерживать ваше решение… Воспринял нашу информацию спокойно. Удивления не выразил.

Только закончил Борис Николаевич разговор – дают Москву. Настала очередь Шушкевича. Он четко и спокойно обо всем доложил Горбачеву. Тот сразу возмутился: “На каком основании! Почему меня не предупредили?! Почему решение приняли без меня?! Это произвол!” Ну, в общем, разговор получился очень крутой.

Мы стояли рядом, и я слышал голос Горбачева, отдельные слово и реплики. Шушкевич потом пересказал нам содержание разговора своими словами. Мы поняли, что дело может получить нежелательный поворот.

Ельцин тут же попросил, чтобы его связали с министром обороны Шапошниковым. Они были в хороших товарищеских отношениях. Борис Николаевич подробно рассказал Шапошникову о встрече в Беловежской Пуще, о принятом решении, о разговорах с Бушем и Горбачевым и попросил нас поддержать. Шапошников пообещал. Но мы все же чувствовали, что легитимность принятого документа недостаточна. Юристам удалось вбить это в наши головы. Тут же решили: давайте срочно приглашать Назарбаева. Звоним в Алмату, а там отвечают, что Назарбаев как раз летит в Москву на встречу с Горбачевым. Стали думать: как его пораньше перехватить, до встречи с Михаилом Сергеевичем.

…Но в Москве нашли Назарбаева сразу же. Рассказали по телефону о наших делах, попросили прилететь в Беларусь. Первая реакция обнадеживала: хорошо, прилечу. А через полчаса перезвонил и сообщил, что не прилетит… Я думаю, обиделся, что его позвали не сразу, а на итоги встречи. А ко всему, он тоже был крепко связан словом, данным Горбачеву. Честно сказать – никому [пригласить Назарбаева раньше] и в голову не пришло. Я даже и не думал, что встреча наша в Беловежской Пуще завершится принятием конкретного документа. Полагал – просто поговорим и разойдемся.

Горбачев в тот памятный день в конце телефонного разговора сказал: “Пусть мне завтра доложат подробно”. И снова возник вопрос – кто будет докладывать Горбачеву? Вроде бы всем полагается лететь в Москву. Вместе заварили кашу, вместе и расхлебывать. Но Шушкевич воспротивился – не следует нам лететь.

Нам уже поступили кое-какие сигналы, мол, будьте начеку, возможно противодействие… В памяти еще были свежи августовские события – прошло ведь всего чуть более трех месяцев. Поэтому мы с Шушкевичем и не полетели в Москву. А Ельцину ничего не оставалось делать – у него не было ни времени, ни места для маневра. Я сказал ему: “Борис Николаевич, нужно пройти и через это. Мы вас делегируем. У нас единая точка зрения, единая позиция. Отступать не будем”. И он мне с грустью ответил: “Так не хочется лететь…”

Знаете, предстоял очень непростой разговор, очень тяжелый, прежде всего в моральном плане. Я по себе знаю. Одно дело, когда говоришь о приятных вещах, и совсем иное, когда приходится выступить против человека, тем более – против президента страны, который имеет огромную власть. Я понимал состояние Бориса Николаевича и всячески старался его приободрить. Вряд ли это мне удалось, но так действительно было. Я знал, что в случае чего – Ельцина защитят. И все же мы просили его быть осторожным.

Учитывая ситуацию, я не стал задерживаться в Беларуси и улетел домой… Сохранялось в секретности, каким курсом летим и когда приземлимся. С аэродрома я сразу поехал на дачу в Кончу-Заспу. Туда для охраны был вызван спецназ – никогда ни до, ни после этих событий его там не было. Службу безопасности Украины еще возглавлял в то время Голушко – он контролировал ситуацию. Я в Конче вечерами выходил на прогулки в сопровождении охранников, вооруженных автоматами…

Итак, на следующее утро после нашего возвращения – в семь часов тридцать минут – телефонный звонок. Поднимаю трубку. Телефонистка сообщает: “Вас ищет Горбачев”. Он начал сразу с лобовой атаки: “Ну, что вы там придумали? У меня за спиной! Даже в известность не поставили… Совесть хоть у вас есть?!”

Я, стараясь быть спокойным, отвечаю: “Михаил Сергеевич, мы Вам позвонили, проинформировали, ничего не утаивали. Решение-то родилось во время встречи. Журналистов поставили в известность. Уже весь мир об этом знает – радиостанции передают. Разве это “за спиной”!?”

А он не дает перехватить инициативу, нажимает: “Я спрашиваю: почему без меня? Почему не в Москве? Почему со мной никто не посоветовался? Как вы могли – без меня?!” “Михаил Сергеевич, – говорю, – неужели Вы думаете, что если бы мы с Вами посоветовались, с Вами продолжили эту работу, то этот документ был бы подписан?” Он, конечно, отвечать не стал.

“В общем, так, – сказал официальным тоном, – я прошу срочно прибыть в Москву. Как член Совета Федерации Вы обязаны прибыть в Москву. Здесь находится Назарбаев, здесь Ельцин, и Вы с Шушкевичем также должны быть здесь. Вот мы соберемся впятером и еще раз обсудим этот вопрос. Это не рядовое дело. Вы ж посмотрите – мир содрогнулся…”