Квентин Скиннер - Макиавелли. Очень краткое введение

Критика Макиавелли классических и современных ему постулатов гуманизма изложена в уничтожающе ясной форме. Макиавелли спорит с утверждением о том, что если правитель хочет достичь высшей цели, он должен сознавать, что эта цель не обязательно будет рациональна, но всегда – моральна. Наоборот, любая сознательная попытка культивировать добродетели государя непременно окажется крайне неразумной (62). Но что в таком случае делать с точкой зрения христианской морали, согласно которой грядет день Высшего Суда, в который люди будут наказаны за все неблаговидные деяния? Об этом Макиавелли не говорит ничего, и его молчание крайне красноречиво, даже можно сказать, становится своего рода выразителем эпохи; оно эхом прокатится по всей христианской Европе, и сначала ответом ему будет ошеломленная тишина, а затем – хор проклятий, который не умолкнет до наших дней.

Если государи не должны вести себя в соответствии с требованиями общепринятой морали, то как же еще им себя вести? Ответ Макиавелли – и в этом заключается суть его категоричного совета вновь избранному правителю – дается в самом начале главы XV. Мудрый правитель станет руководствоваться требованием обстоятельств: если он желает удержать власть, он «должен всегда быть готов действовать безнравственно, если того требуют обстоятельства» (55). Еще через три главы эта основная мысль повторяется. Мудрый правитель поступает хорошо, когда он может это сделать, но когда возникает необходимость, он, государь, «должен обуздать себя и быть готов действовать противоположным образом». Более того, государь обязан примириться с мыслью о том, что для того, чтобы удержать власть, обстоятельства будут часто заставлять его поступать «жестоко, предательски и негуманно» (62).

Как мы видим, важность этой идеи Макиавелли осознал еще в самом начале своей дипломатической карьеры. Произошло это после разговора с кардиналом Вольтерры в 1503 году, также на него повлияла встреча с Пандольфо Петруччи, произошедшая примерно два года спустя. Тогда у Макиавелли и возникло желание записать мысли, впоследствии ставшие основой его политических воззрений. Воззрений, в частности, касающихся признания важности влияния обстоятельств на успешное правление, принятия диктата необходимости и соотнесения, гармонизации своих действий и текущего времени. Спустя год Пандольфо доверил ему свой рецепт успешного властвования, и Макиавелли выдвинул ряд подобных наблюдений, поначалу выдавая их за собственные идеи. Остановившись в Перудже в сентябре 1506 года, наблюдая неровный, лихорадочный успех военной кампании папы Юлия II, он задумчиво размышляет в письме к другу Джовану Содерини о причинах триумфа и разгрома военных предприятий. «Природа, – утверждает Макиавелли, – каждому дала определенный талант и способность воодушевляться. Однако времена меняются, и те люди, которые не смогли внести изменения в свое поведение, будут вынуждены сносить не только улыбки Фортуны, но и ее удары». Вывод здесь очевиден: если человек желает всегда оставаться любимцем Фортуны, «он должен быть достаточно мудр, чтобы уметь приспособить себя к собственной эпохе». И в самом деле, тот, кому приходилось постигать собственную натуру и «соотносить свою жизнь с требованием времени, становился истинно мудрым правителем под покровительством звезд и судьбы» (73).

Спустя семь лет, в момент работы над трактатом «Государь», Макиавелли по существу скопировал эти «Фантазии», как он критически называет свои заметки, в главу, посвященную роли Фортуны в делах человеческих. Он считает, что каждый стремится следовать в жизни своим собственным влечениям: кто-то предпочитает действовать осторожно, кто-то – порывисто и импульсивно, кто силой, а кто и хитростью. Но, тем не менее, «времена и обстоятельства меняются», и «правитель, который не меняет своей стратегии, в итоге придет к большой печали». Фортуна не изменит своего отношения к тому, кто научился изменять характер и привычки соответственно требованиям обстоятельств. Поэтому успешным будет тот правитель, который «ступает в ногу со временем» (85 – 86).

Становится очевидным, что революция, учиненная Макиавелли в рамках жанра книг – наставлений государям, основывалась на эффекте переосмысления ключевого понятия virtu . Макиавелли подтверждает общепринятое утверждение о том, что virtu есть наименование сочетания качеств, позволяющих государю вступить в союз с Фортуной для того, чтобы снискать честь, славу и почет. Автор разделяет значение этого термина с представлением о том, что оно непременно должно иметь отношение к морали. Макиавелли утверждает, что истинно добродетельный государь должен выказывать стремление действовать сообразно диктату обстоятельств, независимо от того, будут ли его действия злом или добром – но с тем, чтобы достичь высших, конечных целей. Поэтому virtu точно обозначает моральную гибкость государя: «Он должен быть готов к тому, чтобы менять политику, как меняется ветер Фортуны, как вынуждают его обстоятельства» (62).

Макиавелли сам пострадал от сделанного им вывода, который воздвиг непреодолимую стену между ним и всей традицией гуманистической политической мысли, тем более что он излагал свои тезисы в самом жестком, ироничном стиле. Для моралистов классического периода и их бесчисленных последователей моральная добродетель являлась неотделимой характеристикой истинного мужа. Отказаться от такой добродетели означало не только поступить неблагоразумно, это также говорило об отказе от статуса человека и принижало личность до положения животного. Как Цицерон написал в своей книге «Об обязанностях», существует два способа ошибиться, совершая какой-либо поступок, – это действовать силой или при помощи обмана. Оба пути, по его утверждению, «животные», и «недостойны человека»: сила характеризует льва, хитрость – прерогатива лисицы (I.13 – 41).

Для Макиавелли, наоборот, было очевидным, что одних человеческих добродетелей явно недостаточно. Существует два пути действия, как он заявляет в самом начале главы XVIII: «первый подходит людям, второй – животным». Но поскольку первый способ часто оказывается неэффективным, приходится прибегать и ко второму (61). Одной из задач для государя в этом случае становится выбор, какому животному надо подражать. Знаменитым советом Макиавелли станет следующий: для политика лучшим будет, если он сумеет повторить обоих – и льва и лисицу, – тем самым обогатив представление о человеческом достоинстве такими животными свойствами, как сила и обман (61). Эта мысль подчеркивается в следующей главе, в которой Макиавелли рассказывает об одном из своих любимых исторических персонажей – римском императоре Септимусе Северусе. Сначала он убеждает нас, что этот вождь был человеком выдающейся virtu (68). Затем, объясняя свое мнение, добавляет, что исключительными качествами Септимуса были те, которые характеризуют поведение «жестокого льва и хитрой лисицы», в результате чего все окружающие его боялись и уважали (69).