Постперестройка

Традиционная религия определяла эти ресурсы как живую душу, дар божий, а деятельность по их восстановлению и развитию — как спасение души. Одним из основных средств к такому спасению она считала подвижнический труд. Это труд, превративший, например, болотистые земли древней Галлии в сегодняшнюю плодородную французскую почву с полями, пастбищами и виноградниками. Такой "духоборческий" труд и есть прообраз коммунистического труда. При всей его эффективности этот труд не может быть рассмотрен как категория чисто экономическая, да и что способна в конце XX века решить экономика, взятая сама по себе, в отрыве от резервных возможностей человека? Коммунисты попытались сделать ставку на "духоборческий" труд и в новых исторических условиях, при всех издержках сумели добиться неслыханных результатов на коротком отрезке исторического пути. Предстоит еще выяснить, почему при этом они проиграли экономический "марафон". Однако утверждать, что эта ставка была сугубо утопической, можно лишь из чисто конъюнктурных соображений. Кстати, на близкий к этому тип труда сделали ставку японцы и добились удивительных результатов. Самурай, приезжавший в Европу и учившийся там работать руками, делал это не для того, чтобы сделаться удачливым предпринимателем в западном смысле этого слова, а потому, что он хотел сделать сильной свою страну, свое общество.

Духоборчество апеллировало к подвижничеству науки, к тому, что меркантильные блага для ее лидеров не есть главное, к тому, что в нищете и голоде они способны были испытывать высшее счастье человека — счастье творческой полноты бытия. Не только превращение науки в непосредственную производительную силу вызвало в XX веке небывалый рост ее общественного престижа. Ее духовный авторитет, ее герои и мученики сыграли не меньшую, а, возможно, и большую роль. Это позволяло надеяться на создание нового типа религии — религии науки. От бого-человечества стал возможен шаг к человеко-божеству (коммунизм), противостояние на основе этого шага надвигавшемуся человеко-зверству (фашизму). Грандиозная битва между этими двумя мировыми метафизическими, метарелигиозными доктринами на первом этапе закончилась победой коммунистической метафизики. Кем надо быть для того, чтобы отрицать это? Невеждой? Провокатором? Или самоубийцей?

Сегодня мы — на пороге второго этапа глобальной схватки с "врагом человечества и человечности". Тезис о том, что место коммунизма занимает национализм, в этом смысле крайне примечателен. Траектория исторического развития в очередной раз поворачивается в сторону "черной дыры истории". Кто выступит ныне в роли спасителя? Неужто один только "Ротари-клуб"?

Высшая миссия той великой страны, которая пойдет на чрезвычайное духовное напряжение, неизбежное при нынешнем развороте событий, должна будет состоять в том, чтобы, прорвавшись в лидирующую зону, не возглавить движение в направлении "черной дыры", а развернуть траекторию исторического развития . В высшей памяти человечества навечно записано то, что первый раз такой подвиг осуществила наша страна. Приняв коммунистическую идеологию и переплавив ее в метафизику Общего Дела, она сумела развернуть траекторию исторического развития человечества ровно настолько, чтобы на пределе обогнуть "черную дыру" фашизма и дать человечеству возможность продолжить историю. Согласится ли она еще раз на этот чудовищный акт подвижничества, на этот надрыв, и хватит ли у нее духовных сил?

Но как бы там ни было, уже совершенный ею подвиг, подвиг страны, народа и идеологии (именно в триединстве), дает коммунистической идее, при условии, что она сумеет отбросить преходящее, "стереть случайные черты" и обнажить свою метафизическую сущность, право претендовать на роль духовной силы, в принципе способной останавливать "белокурую бестию". И что-то не видно на историческом горизонте других кандидатов, другой страны, другого народа, другой идеи, способной взять на себя эту миссию. Так разве не самоубийцей нужно быть для того, чтобы убивать это триединство, ничего не имея взамен? Сегодня сделано все возможное для отторжения коммунистической идеи в той единственной стране, которая в принципе готова была к еще одному героическому усилию для вящей славы гуманизма и справедливости. Завтра, если эта страна откажется, мир будет духовно разоружен и дряблые мышцы аморфной демократии не смогут отразить напор новой олигархии, выступающей от имени инстинкта и воли. Альтернативы коммунистической метарелигии, духовно соизмеримой ей по мощи идеи, сегодня не существует. А значит, разоружаясь, человечество допускает ошибку, по своему масштабу вполне соизмеримую с распятием Христа, с той разницей, что уповать на трансцендентальное вмешательство в данном случае, пожалуй, и не приходится. Совершив грех, человечество примет кару от себя самого, и нет уверенности, что найдется сила во Вселенной, способная отмолить этот финальный грех. А если и есть она, то захочет ли совершить такую молитву?

11. ГРЕХИ КОММУНИЗМА ИЛИ ГРЕХИ КОММУНИСТОВ?

Говоря о великой роли "красной религии" в XX столетии, мы отдаем себе отчет в том, что отнюдь не каждый ее служитель, получавший деньги за отправление нового культа, был действительно предан "красным" идеям и идеалам. Коммунистическую религию постигла та же участь, которая постигала все огосударствленные мировые религии, создававшие свою церковь (партия коммунистов), свой синклит (высший эшелон коммунистической власти), своего первосвященника (генерального секретаря). Особо уязвимыми духовно становились религии, бравшие в руки государственную власть напрямую, то есть теократические структуры. Коммунизм в нашей стране безусловно подвержен всем духовным заболеваниям, поражающим теократию.

Но символы, мученики и сама Вера ответственны за это не больше, чем Христос за действия святой инквизиции.

Другой пример. Наука принесла человечеству в XX столетии неисчислимые бедствия. Так не пора ли истреблять ученых, громить академии наук, исходя из принципов персональной ответственности "За веру"?!

В самом деле, что же подвергается суду? Вера? Церковь? Священнослужители? Лишь определив это, мы сможем понять, какими будут и судьи, и суд.

И пока происходит смешение субъектов ответственности и видов этой ответственности (от собственно криминальной, в случае коррупции, до исторической и философско-политической), до тех пор мы сможем говорить о процессе над коммунизмом лишь в логике печально известных "процессов ведьм". Поэтому мы требуем однозначного и строгого разделения трех главных, категориальных типов ответственности, возлагаемых на коммунизм.