В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Действительно, это дало результат в том смысле, что при рассмотрении процесса вступления Финляндии во вторую мировую войну в книге появился дополнительный фактический материал. Однако от своей прежней концепции Корхонен не отказался. При этом уже на первых ее страницах, где он определяет цель работы, поясняется, что «источники никогда не могут отвечать всем ожиданиям… когда надо реконструировать ход событий, поскольку авторы все же отличаются, имея различные представления». [156] Ibid. S.28. Из этого видно, что фактический материал не повлиял на его концептуальные построения.

Корхонен пишет, что «на судьбу Финляндии во время второй мировой войны влияли, с одной стороны, отношения между Германией и Советским Союзом, а, с другой — опять-таки отношения, но уже Финляндии с каждой из этих великих держав в отдельности». [157] Ibid. S.31. Признавая это, он как бы пытается не замечать очевидного перекоса политической и военной линии Финляндии в сторону сотрудничества с Германией, представляя это обстоятельство как вполне естественное явление, вытекающее из самого хода развития событий. Вследствие такого подхода у него сохраняется прежняя конструкция — достигнутые между Хельсинки и Берлином соглашения «были бумажными, а не железобетонными», и Финляндия «не была как-то связана существовавшими положениями плана «Барбаросса», которого никто из финнов даже не видел». [158] Ibid. S.298, 340. Автор предпринял попытку убедить читателей в том, что страна «непосредственно не включалась в операцию "Барбаросса"», а вела сепаратную, отдельную от Германии войну, [159] Ibid. S. 339. ставшую продолжением «зимней войны» 1939–1940 гг.

Иными словами, по мнению Корхонена, у финляндского руководства не было альтернативы при проведении политики в 1940–1941 гг., и страна следовала по достаточно «узкому коридору», где само развитие событий вело ее в объятья Третьего рейха. [160] Ibid. S. 340. В результате Арви Корхонен, несмотря на достаточно подробное описание финско-германского военного сотрудничества, не отошел от прежних представлений о Финляндии, которая в качестве «сплавного бревна», уносилась стремительным течением событий в пучину второй мировой войны.

Такое представление не чуждо было и не менее известному в Финляндии историку профессору Лаури Пунтила, который в годы войны являлся помощником начальника Государственного информационного бюро и служил некоторое время в армии в качестве офицера просвещения. [161] Puntila L. A. Kenttäpostia. Hels., 1972. Он был хорошо информирован, поскольку определенное время в ходе войны являлся секретарем премьер-министра. Из печати известно, что в конце войны он был даже причастен к уничтожению протоколов заседаний правительства, хранившихся у него дома. [162] Tiedonantaja. 1979.9.2.

Как историк, профессор Л. Пунтила придерживался весьма консервативных взглядов. Его ученики отмечали, что он «не был теоретиком… а скорее проявлял себя как прагматик», не очень утруждавшийся тщательностью проверки оказывавшихся в его распоряжении материалов и документальных фактов. [163] Kinnunen M. Tutkijan on osattava uloskin arkistosta.

Позиция Пунтила относительно вступления страны во вторую мировую войну наиболее четко была изложена в его книге «Политическая история Финляндии». В ней, подобно А. Корхонену, он писал, что Финляндия оказалась «втянутой в водоворот мировой войны» против своей воли. [164] Puntila L. A. Suomen poliittinen historia 1809–1955. Hels., 1963. S. 180. Но, излагая суть проводившейся внешней политики страны, он утверждал, что тогда «официально не предусматривалось никаких идей возмещения или возврата… утраченного» и в Финляндии «верили, что со временем без новых военных усилий будет признано ее правое дело и утраченные территории будут возвращены обратно». [165] Ibid. S. 178. Из чего следовало, что Финляндия против своей воли была опять вынуждена вступить в войну в силу «советской угрозы», прибегнув при этом к помощи Германии.

В таком же духе в это время высказался также Джон Вуоринен — известный американский исследователь, занимавшийся в США финляндской проблематикой. Он еще в молодости покинул Финляндию и переехал в США. Вуоринен стал профессором Колумбийского университета и еще в 1930-е годы написал ряд работ о Финляндии. В 1942–1945 гг. он служил в «Стратегическом ведомстве» начальником Скандинавско-Балтийского исследовательского отдела. Именно он, как уже отмечалось, в 1948 г. помог А. Корхонену издать в США книгу об участии Финляндии во второй мировой войне. Вместе с тем в 1965 г. сам он также издал большую работу по истории Финляндии, над которой работал в течение тридцати лет. [166] Wuorinen J . A History of Finland. New York; London, 1965. P. IX. События 1940–1941 гг. оказались в ней изложены, соответственно сформулированным положениям финской пропаганды периода второй мировой войны. «Трудно понять, — писал Вуоринен, — как Финляндия могла избежать вовлечения в войну в 1941–1944 гг.» [167] Ibid. P. 385. Поясняя эту мысль, далее он заметил, что страна «вступила в войну не в результате своего собственного выбора или союза с немцами… Это произошло в силу общих обстоятельств…» [168] Ibid. P. 386. Таким образом, у Джона Вуоринена получалось так, что все-таки не от Финляндии исходило желание участвовать в войне.

Ответственность за произошедшую трагедию автор всецело возложил на СССР: «Нацию привела к войне неспровоцированная советская агрессия», поэтому «финны могли избежать войны… если бы только подняли белый флаг в ответ на военные действия Советов в июне 1941 г.». [169] Ibid. P. 369. Читая это, финский историк В. Ниитемаа дал такую оценку работе Д. Вуоринена, из которой следует ее националистическая направленность. [170] Niitemaa V. Suomen historiaa amerikkalaisen silmin // Historiallinen Aikakauskirja. 1966. N 2. S. 133–136.

В целом в первой половине 1960-х годов откровенно консервативные взгляды преобладали в научно-исследовательских работах финских историков. Устойчиво продолжали сохраняться и старые представления о том, что «страна оказалась в войне под ногами великих держав против ее желания». [171] Junnila T. Suomen taistelu turvallisuudestaan ja puolueettomuudestaan: katsaus Suomen ulkopolitiikkaan maan itsenäisyyden aikana. Porvoo; Hels., 1964. S. 141.

Показательной в этом отношении стала книга финского историка Хейкки Яланти, посвященная событиям 1940–1941 гг. Издав ее первоначально в 1966 г. на французском языке в Швейцарии, затем он опубликовал ее и в Финляндии. [172] Jalanti H. La Finlande dans l'eteau germano-soviétique 1940–1941. Neuchâtel (Suisse), 1966; Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940–1941. Hels., 1966. Как сам предмет исследования, так и концептуальные построения Яланти оказались в целом недалеки от взглядов А. Корхонена. В книге почти все внимание сосредоточено на отношениях Финляндии с Германией и СССР. Общую же картину он изобразил следующим образом: «между мартом и июнем 1941 г. Финляндия стала жертвой не зависящих от нее событий» и даже «оказалась пешкой на германской шахматной доске». [173] Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940–1941. S. 368, 369. Вопрос же о том, «могла ли Финляндия избежать войны, не представляется возможным выяснить путем исторического исследования», — считает X. Яланти. [174] Ibid. S. 374.