Николай Барышников - Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944

Вообще на Ленинградском фронте с пристальным вниманием следили за действиями финской артиллерии. Ее полевые орудия вели, естественно, огонь по позициям советских войск, занимавших оборону на ближних подступах к Ленинграду. Существовала такая опасность, конечно, и для города. Но были явно и определенные факты преувеличения оценок действия финской артиллерии, которые использовались советскими дипломатами, чтобы показать сохраняющуюся угрозу для города самим присутствием финской армии вблизи него. По словам шведского посланника В. Ассарссона, 18 сентября 1943 г. Молотов во время беседы с ним возмущенно говорил, что якобы «финские пушки ежедневно ведут огонь по Ленинград?» [381] Assarsson V. Stalinin varjossa. Porvoo—Hels., 1963, s. 239.

Общая обстановка в военном отношении, складывавшаяся для Ленинграда к исходу 1943 г., характеризовалась наращиванием боевых сил оборонявших его войск, которые готовились к решительному наступлению против немецкой группы армий «Север». Эта серьезная операция была осуществлена в январе 1944 г. в результате мощного удара, нанесенного по противнику войсками Ленинградского и Волховского фронтов. Немецкие соединения и части оказались полностью отброшенными от города и отступили в Прибалтику. В этой связи президент Финляндии Рюти заявил с тревогой 2 февраля 1944 г. при встрече с германским посланником Блюхером: «Отход немцев от Ленинграда является для Финляндии большим несчастьем. Теперь Карельский перешеек может быть подвергнут мощному наступлению со стороны русских». [382] Blücher W. Op. dt., s. 362.

Действительно, после снятия блокады на юге Ленинграда для советского военного командования оставалась проблема ликвидации остававшейся опасности для город с севера.

Этого не могли не понимать в Финляндии. Известный финский писатель и фронтовой офицер службы просвещения Олави Пааволайнен записал тогда в своем дневнике: «Поражение немцев на Ленинградском фронте, говорят за рубежом, является, прежде всего, поражением финнов. Утверждается, что Говоров, командуя русской артиллерией, прорвал ранней весной 1940 г. «линию Маннергейма», а теперь перейдет успешно от обороны Ленинграда к наступлению. Против кого — это следует себе уяснить. У него есть опыт ведения боевых действий на Карельском перешейке!». [383] Paavolainen O. Synkkä yksinpuhelu. Päiväkirjan lehtiä vuosilta 1941–1944. Hels., 1960, s. 472.

В правительственных и военных кругах Финляндии приходили к выводу, что если не будут предприняты усилия для достижения сепаратного мира с Советским Союзом, то с его стороны последует наступление. Что касалось советского правительства, то оно не было уверенно в готовности финского руководства прекратить «братство по оружию» с Германией и заключить мир с СССР на требуемых им условиях. Сталин в послании к Черчиллю писал 15 марта 1944 г. об отсутствии у него оснований считать, что Финляндия «уже решила порвать с Германией и готова предложить приемлемые условия». [384] Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 1, с. 126.

В Москве делали такое заключение, основываясь, очевидно, на результатах негласных контактов в Стокгольме в феврале 1944 г. между Ю. К. Паасикиви и А. М. Коллонтай, когда финскому представителю были переданы предварительные условия советского правительства для достижения перемирия. В них важнейшим положением было восстановление мирного договора 1940 г. и отвод финских войск за установленную им границу. Ответ из Хельсинки последовал на это отрицательный. Не привела к положительным итогам и поездка в Москву в конце марта Ю. К. Паасикиви и К. Энкеля, где им были переданы советские условия перемирия с уточнениями отдельных положений.

В ходе переговоров с финскими представителями Молотов обратил их внимание, в частности, на то, что полтора месяца тому назад самолеты Финляндии бомбили Ленинград. [385] Palm Т. Moskova 1944. Aseleponeuvottelut maaliskuussa ja syyskuussa 1944. Jyväskylä, 1973, s. 61. Такое утверждение не совсем соответствовало действительности. Это было всего два раза — 21 февраля и еще в ночь с 9 на 10-е марта 1944 г., когда финский бомбардировщик нанес удар по ряду аэродромов и посадочных площадок вблизи Ленинграда (в Горской, Левашове, Юкки и Касимово). [386] Геуст К.-Ф. В небе над Хельсинки и Карельским перешейком, зима—лето 1944 г.// Авиация и время, 1997, № 4, с. 26. Это впоследствии объяснялось с финской стороны как бы ответным действием, вызванным налетами советских бомбардировщиков на Хельсинки 6, 16 и 26 февраля.

Факт нанесения бомбовых ударов по финской столице в указанные дни имел место, хотя преимущественно с других, а не с названных аэродромов. О налетах на Хельсинки официально сообщалось в советской печати. Они как, считали в Финляндии, имели цель оказать давление на руководство страны, заставив его принять решение о выходе из войны. По этому поводу Таннер, принадлежавший к «узкому кругу» лиц, определявших политику Финляндии, отмечал: «Советский Союз хотел, очевидно, таким путем оказать давление на Финляндию». [387] Tanner V. Op. dt., s. 182. Действительно, именно в это время в Стокгольме проходили переговоры между Паасикиви и Коллон-тай (18,19 и 21 февраля) по поводу восстановления мира между СССР и Финляндией. Но, как подчеркнул Таннер, воздействие с помощью воздушных налетов «являлось плохой тактикой в финляндском вопросе». [388] Ibidem.

Тем не менее, ситуация, складывавшаяся в связи с проникновением финских самолетов в воздушное пространство над районом Ленинграда, свидетельствовала о проявлении активности с финской стороны. Эти действия уже явно показывали, что финские войска, которые в течение 900 дней блокады Ленинграда находились в пассивном состоянии, изменили свое поведение. Фактически оставшийся финский сектор существовавшей блокады города начал давать знать о себе. Особенно это проявилось в начале апреля 1944 г.

В апреле 1944 г. финская авиация повторила попытку вторгнуться в воздушное пространство Ленинграда. В ночь с 3 на 4 апреля 35 бомбардировщиков «Юн-керс-88» двигались из района Иоэнсуу в этом направлении. Маршрут полета их пролегал над Ладожским озером с поворотом затем на запад, курсом на Ленинград. Воздушное пространство Финляндии находилось в это время под наблюдением трех советских радиолокационных станций. Самолеты были обнаружены на далеком расстоянии, что позволило командованию Ленинградской армии противовоздушной обороны заблаговременно привести в полную боевую готовность истребительную авиацию и зенитную артиллерию. Как впоследствии выяснилось, удар наносился по аэродрому Корнево, но опасение было такое, что бомбардировщики, возможно, попытаются проникнуть к Ленинграду. Налет был отражен с потерями для финской авиации. Так закончилось последнее вторжение самолетов Финляндии в воздушное пространство города. В финской исторической литературе осталось без внимания рассмотренное событие. Возможно, это потому, что проникновение финской авиации в зону Ленинграда противоречило ранее существовавшему запрету производить такого рода полеты. Здесь необходимо заметить, что до конца 1990-х гг. в отдельных публикациях в Финляндии существовали ошибочные утверждения на этот счет. Отмечалось, что за всю войну лишь «однажды финский бомбардировщик сбросил на город 600-килограммовую бомбу, в силу того, что летчик сбился с маршрута и бомбил по ошибке». [389] ErkkiläV.Op.dt., s.151. На самом деле все это было далеко не случайно. Проникновение же довольно значительного количества финских самолетов в зону Ленинграда, как уже отмечалось, имело место, однако, на заключительном этапе войны.