К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №13 от 30.03.2010

В процессе о покушении на Чубайса, где последние три заседания присяжные заседатели непрерывно слушали показания свидетеля Игоря Карватко, настал черед появления тех самых недопустимых доказательств, из-за которых Карватко и был назначен в главные свидетели обвинения.

Прокурор, вступив в очередное заседание, просил судью огласить показания свидетеля Карватко, данные им на следствии в 2005 году. Встречь прокурору адвокат Яшина Закалюжный просил судью признать эти доказательства недопустимыми, а чтобы решение суда было обоснованным, Закалюжный предложил без присяжных допросить Карватко о том, как эти самые показания были получены от него на следствии.

Судья, нехотя повинуясь обязательной судебной процедуре, поставила вопрос на обсуждение. Мнения защиты и обвинения, разумеется, тут же разошлись.

Квачков: «Наступил критический момент в суде. Прокуратурой заявлено ходатайство об оглашении сведений, полученных от похищенного человека, которому подбросили наркотики, а его жене - боеприпасы. И если подобное доказательство не рассматривается судом как преступное, то что есть наш российский суд?».

Судья усмотрела в речи Квачкова лишь банальное сведение счетов с прокуратурой и взяла последнюю под защиту: «Суд предупреждает Вас о недопустимости некорректного отношения к стороне обвинения».

Квачкова поддержал Миронов: «Ваша честь, я мог бы промолчать, так как меня показания Карватко вообще не касаются, но я выскажу свою позицию. То, что прокурор Каверин, хорошо зная, каким грязным, циничным путем были получены показания Карватко – путем пыток жены свидетеля, имеющей шестимесячного сына на руках…».

Но судья уже заняла жесткую круговую оборону на подступах к прокурору: «Миронов, почему Вы позволяете в своих выступлениях оскорблять прокурора?!».

Миронов, твёрдо чеканя каждое слово: «Ходатайство прокурора о признании этих доказательств допустимыми и законными – очень серьезный шаг к легализации допросов с пытками в судебных процессах».

Судья поняла всю серьёзность правоты прозвучавших слов, но сделала вид, что обиделась на легализацию пыток: «Миронов, Вы предупреждаетесь судом о некорректном отношении к судье».

Драматичность момента, явно выходящего за рамки только этого судебного процесса, почувствовал и прокурор, спешно и напористо принявшийся защищать следователей: «Исходя из материалов уголовного дела, эти документы получены в полном соответствии с УПК. Никаких заявлений ни Карватко, ни его защитник не делали. А некоторые заявления написаны свидетелем Карватко собственноручно. Конечно, я догадывался, что сторона защиты будет возражать против этих показаний, данных на следствии Карватко, так как эти протоколы неопровержимо свидетельствуют о причастности подсудимых, за исключением Миронова, к преступлению. Что касается якобы обнаруженных у него наркотиков и патронов, то я считаю, что данные аргументы являются надуманными. Конечно, я понимаю, что мы вынуждены будем выслушать Карватко после таких заявлений защиты, но все равно доказательства, полученные от него на следствии, надо огласить перед присяжными».

Адвокат Чубайса Сысоев не слишком утруждал себя поиском аргументов: «Ходатайство защиты считаю не основанным на законе. Нам не предъявлено никаких доказательств о нарушении закона. Возражаю против допроса Карватко без присяжных».

Судья приняла соломоново решение: «Постановляю удовлетворить ходатайство защиты в части допроса Карватко без присяжных заседателей. Решение о признании доказательств недопустимыми принять после его допроса».

Хочу посочувствовать присяжным заседателям, которых ограждают от любых подробностей того, как добываются доказательства преступления следователями с прокурорами. Мы, праздные зрители, азартные наблюдатели этого судебного процесса, имеем такую возможность, а народные судьи, в первую очередь должные получать полное представление об истинном положении вещей, не вправе!

Допрос главного свидетеля обвинения (!) начал адвокат Закалюжный: «Поясните, где Вы находились с 22 марта по 2 апреля 2005 года?».

Карватко: «В следственном изоляторе Твери».

Закалюжный: «Как вы туда попали?»

Карватко: «Я занимался частным извозом. Ночью 21 марта ко мне в Москве сел пассажир и попросил довезти его до Конаково, у него там родственница какая-то умирала. Вообще он вел себя странно. По телефону разговаривал якобы с женщиной, называл ее по имени, а ему отвечал мужской голос: да, понял, ждем. Он держал трубку у левого уха, и я слышал мужской голос. Он сильно нервничал. В поисках места, где живет родственница, мы свернули не туда, он якобы не мог вспомнить дорогу. Тут я увидел два экипажа сотрудников милиции. Я предложил остановиться, узнать у них дорогу. Он еще больше занервничал. Я остановился. И на меня эти сотрудники милиции сразу надели наручники без объяснения причин. Привезли в какое-то отделение милиции, предъявили обвинение в хранении наркотиков, в сопротивлении при задержании. На следующий день меня отвезли к судье. В результате якобы за неповиновение сотрудникам милиции я был арестован на несколько суток. После суда меня долго куда-то везли, оказалось, в следственный изолятор. Мне по-прежнему никто ничего не объяснял. Наконец вызвали на допрос, и человек в гражданской одежде, Владимир Сулейманович, не представившись, кто он, начал меня допрашивать о 17 марте. Их всех интересовало 16-е число. Я им рассказывал то, что рассказал здесь, в суде. Допросы проходили постоянно, по нескольку раз в день. Потом появился Корягин Олег Васильевич, сотрудник департамента по борьбе с организованной преступностью. Они показали мне распечатки телефонных переговоров, пояснили, где я находился в те дни. Они постоянно мне говорили: тебя видели в таком-то месте в такой-то день. Видели или нет на самом деле – не знаю. Мне показывали фотографии Яшина и Найденова и другие. Я узнал их. Потом Владимир Сулейманович пояснил, что Найдёнов – это Белов, а я вообще не знал его фамилии. Так что все, что мне нужно говорить на допросе, они говорили мне сами. Показали протокол, что у меня в машине обнаружены наркотики. Согласно их протоколу, я поехал из Подольска в Тверь, чтобы купить грамм марихуаны. Владимир Сулейманович мне говорит: «Видишь папочку пластиковую - они в этой папочке давали мне фотографии смотреть - на ней твои отпечатки пальцев, потом в этой папочке у тебя в машине найдут героин, и свидетелей будет столько, сколько нужно». Потом мне показали протокол, что у меня дома в коробке с дрелью обнаружены боеприпасы. Владимир Сулейманович сказал: за них не ты будешь отвечать, за них будет отвечать твоя супруга, а у нее шестимесячный сын... Подумай.