Внутренний Предиктор СССР - Мёртвая вода. Часть 2

Применительно к обществу это означает, что концепция, являясь вариантом будущего развития общества, должна обладать устойчивостью в процессе ее реализации в том смысле, что она не должна утратить значимость и исчерпать возможности своего осуществления на исторически длительных интервалах времени; это возможно только при условии, что в концепции правильно отражены социальные процессы исторического прошлого общества. По этой причине излагаемой концепции предшествует историко-философский очерк, что отличает предлагаемую концепцию от программ РСДРП-ВКП(б)-КПСС, всегда избегавших опираться на историческую память народов страны вследствие своей общей подчиненности глобальному сионистскому интернацизму [1] После 1991 г., когда в России существует множество партий и политических движений, всё, что здесь сказано о прошлых программах КПСС, оказалось справедливым и по отношению к программам всех остальных, якобы альтернативных ей партий. Иными словами, между ними всеми нет никакой концептуальной разницы. Все они партии поддержания концептуально неопределённого управления обществом в интересах надиудейского глобального предиктора, поскольку в порождаемой формальной многопартийностью атмосфере недееспособности политически активной части общества единственная концепция, осуществляющаяся в коллективном бессознательном, — это концепция глобального библейского интернацизма. . Поэтому, чем глубже историческая память, чем более низкочастотные процессы лежат в основе концепции, тем в принципе выше может быть её устойчивость.

Прежде чем ставить извечный вопрос «Что делать?», необходимо отдавать себе отчет в том, что уже есть; иначе придется или “копать руду” или каяться в делах и вспоминать о том, что раньше было лучше . [2] Такого рода сожаления стали уделом многих, кто бездумно радовался и поддержал реформаторов-”элитаристов” разных периодов реформ после 1953 г.

В.И.Ленин (ПСС, т. 39, стр. 15) выделяет три признака, совокупность которых позволяет выделить в обществе класс:

· по месту в исторически сложившейся системе общественного производства;

· по отношению, большей частью закрепленному в законах, к средствам производства;

· по роли в общественной организации труда, способам получения и доле общественного богатства, которой они сами располагают.

Из этого видно, что к началу перестройки бюрократия в СССР уже давно сформировалась как общественный класс:

· занята в сфере управления;

· положение по отношению к средствам производства заняла особое — «номенклатуру» можно было только похоронить или отправить на пенсию, но не устранить из сферы управления производством и распределением;

· осознала себя в качестве “элиты”, занятой особо важным делом, и потому взимала монопольно высокую цену в общественном объединении труда прямо и через преимущественный доступ к элитарнымфондам корпоративного (а не общественного) потребления.

Понятие «право собственности на средства производства»содержательно раскрывается только как право управления производством и распределением продукции либо непосредственно, либо через доверенных лиц.

Понятие «право собственности на землю, её недра, воду и другие природные ресурсы»содержательно раскрывается только как право организовать труд людейпо использованию этих природных ресурсов.

Право и стоимость — категории, присущие социальной организации, а не природе. Поэтому природные ресурсы стоимостью не обладают, что в народном миропонимании выражалось в словах: «Земля — Божья! Бери и пользуйся, сколько можешь обработать, да помни, что и после тебя люди будут.» Оплачивается всегда труд человека: прошлый, настоящий или будущий. Попытки доказать иное — либо глупость, либо подлость.

Поскольку понятие собственности на средства производства и природные ресурсы раскрывается через понятие управления, то право неограниченной собственности соответствует управлению по полной функции; ущемление же права неограниченной собственности соответствует изъятию из компетенции собственника-управленца тех или иных ( в особенности первичных) этапов в процессе реализации полной функции управления, а также иным её ограничениям.

Понятия о частной и об общественной собственности связаны с общественным объединением труда и содержательно раскрываются через то, как формируется круг управленцев — управленческий корпус. Собственность — частная, если персонал, занятый обслуживанием данной совокупности средств производства, не имеет РЕАЛИЗУЕМОЙ возможности НЕМЕДЛЕННО отстранить от управления лиц, не оправдавших их доверия, и нанять или выдвинуть из своей среды новых управленцев.

Собственность — общественная, если управленцы, утратившие доверие, не справившиеся с обязанностями, немедленно могут быть устранены из сферы управления по инициативе персонала, занятого обслуживанием данной совокупности средств производства.

Общественную собственность на что-либо нельзя ввести законом [3] Умолчание об этом — одна из главных ошибок коммунистов-марксистов и ложь хозяев марксизма. , поскольку право устранить управленца от должности может быть общественно полезным, только, если персонал отдает себе отчет в том, что единственной причиной для отстранения от управления является неспособность управлять с необходимым уровнем качества управления. Это право в руках бездумной толпы или паразитирующего люмпена, в которых преобладают нечеловечные типы строя психики, вытеснит из сферы управления наиболее квалифицированных управленцев, заменив их говорунами, которые собственное должностное несоответствие будут называть саботажем подчиненных и наломают немало дров.

Поэтому право общественной собственности проистекает из мировоззрения общества, а не из юридических форм. Сначала должен возникнуть мировоззренческий базис, обращающий собственность государственную и кооперативную в общественную, а только после этого общественная собственность может быть узаконена. Если есть юридические формы, но мировоззренческого базиса нет, то “общественная” собственность все равно остается частной. Мировоззренческий же базис, в свою очередь требует психических основ — человечного строя психики, или хотя бы осознанного стремления к нему.

Частная собственность может быть как личной, так и корпоративной. В последнем случае она по форме может выглядеть как общественная. В СССР “общенародная” государственная и кооперативно-колхозная собственность формально выступают как общественная собственность. Но по причине “элитарной” замкнутости и неподконтрольности обществу “номенклатуры” бюрократии, начавшей из поколения в поколение воспроизводить себя саму в династиях, вся формально юридически “общественная” собственность по существу является частной корпоративной собственностью.