Array Array - Конец истории и последний человек

Мы подошли к самой трудной части нашего рассуждения: ведет ли Механизм современной науки к либеральной демократии? Если логика развивающейся индустриализации, определяемая современной наукой, создает сильное предрасположение в пользу капитализма и рыночной экономики, не порождает ли она также и свободное правление с демократическим участием? В своей явившейся поворотным пунктом статье 1959 года социолог Сеймур Мартин Липсет показал, что существует весьма высокая экспериментальная корреляция между стабильной демократией, с одной стороны, и уровнем экономического развития страны — с другой, а также с другими показателями, относящимися к экономическому развитию, такими как урбанизация, образование и так далее. [191]Существует ли необходимая связь между передовой индустриализацией и политическим либерализмом, которая и вызывает эту корреляцию? Или же политический либерализм есть культурный артефакт европейской цивилизации и ее различных побегов, который по независимым причинам случайно породил наиболее примечательные случаи успешной индустриализации?

Как мы увидим далее, отношения между экономическим развитием и демократией далеко не случайны, но мотивы, стоящие за выбором демократии, в основе своей не экономические. У них другой источник, а индустриализация дает им осуществиться, но не делает необходимыми.

Тесная связь, существующая между экономическим развитием, уровнем образования и демократией, очень ясно проявилась в Южной Европе. В 1958 году Испания приняла программу экономической либерализации, согласно которой меркантилистская политика франкистского государства должна была смениться либеральной, связывающей испанскую экономику с внешним миром. Это привело к периоду быстрого экономического роста: в десятилетие, предшествующее смерти Франко, рост испанской экономики составлял 7,1% в год: Примеру Испании почти сразу последовали Португалия и Греция и достигли темпов роста 6,2% и 6,4% в год соответственно. [192]Социальные преобразования, вызванные индустриализацией, оказались весьма масштабны: в 1950 году в Испании только 18% населения проживало в городах с населением более 100000, к 1970 год эта цифра выросла до 34%. [193]В пятидесятых годах половина населения Испании, Португалии и Греции была занята в сельском хозяйстве, а в среднем в Западной Европе в сельском хозяйстве были заняты 24% населения. К 1970 году только в Греции эта цифра еще оставалась выше средней, а в Испании процент занятых в сельском хозяйстве упал до 21%. [194]Урбанизация принесла более высокий уровень образования и личных доходов и стремление к потребительской культуре, созданной в пределах Европейского Сообщества. Хотя сами по себе эти экономические и социальные изменения не принесли с собой большего политического плюрализма, они создали социальную среду, в которой мог процвести плюрализм, когда созреют политические условия. Сообщалось, будто Лауреано Лопес Родо, франкистский комиссар по Плану Экономического Развития, во многом руководивший испанской технократической революцией, сказал, что Испания созреет для демократии, когда доход на душу населения достигнет 2000 долларов. Эти слова оказались пророческими: в, 1974 году, накануне смерти Франко, ВВП на душу населения стал равен 2446 долларам. [195]

Аналогичную связь между экономическим развитием и либеральной демократией можно увидеть и в Азии. Япония, первая азиатская страна, предпринявшая модернизацию, была и первой, достигшей либеральной демократии. (Демократизация в Японии была установлена, так сказать, под Дулом пистолета, но результат оказался настолько долговременным, что уже нельзя сказать, будто демократия навязана силой.) Тайвань и Южная Корея, имеющие второй и третий уровень образования и ВНП на душу населения, испытали огромные изменения своих политических систем. [196]Например, на Тайване 45% членов Центрального Комитета правящей партии Гоминдан имеют дипломы о высшем образовании и многие из них получены в США. [197]Сорок пять процентов тайваньцев и тридцать семь процентов южнокорейцев имеют высшее образование; в США эта цифра составляет 60%, в Великобритании — 22%. И естественно, что именно молодые и лучше образованные члены парламента Тайваня старались сделать этот парламент более представительным учреждением. Австралия и Новая Зеландия, эти страны европейского заселения в Азии, конечно же, модернизировались экономически и демократизировались задолго до Второй мировой войны.

В Южной Африке система апартеида законодательно установилась после победы Национальной Партии Д.Ф. Малана в 1948 году. Африкандерская община, которую представляла эта партия, являлась особенно отсталой в социо-экономическом смысле, в особенности по сравнению с современными ей европейскими странами. Африкандеры этого периода в массе своей были бедными необразованными фермерами, недавно пришедшими в города под давлением засухи и лишений. [198]Захватом государственной власти африкандеры воспользовались для экономического и социального развития, в основном работая в общественном секторе. Между 1948 и 1988 годами произошло превращение общины африкандеров в урбанистическое, образованное и все более предприимчивое сообщество белых воротничков. [199]С образованием стали проникать политические нормы и тенденции внешнего мира, от которых невозможно было изолироваться. Либерализация южноафриканского общества началась в конце семидесятых годов с восстановлением легализации черных профсоюзов и ослабления законов о цензуре. К тому времени, когда Ф.В. де Клерк повел переговоры с Африканским Национальным Конгрессом (февраль 1990 года), правительство во многом просто следовало мнениям своего белого электората, уже мало отличающегося по образованию и роду занятий от населения Европы и Америки.

Аналогичные социальные преобразования произошли и в Советском Союзе, хотя и медленней, чем в странах Азии. Он тоже превратился из аграрной страны в урбанизированное общество с растущим уровнем общего и специального образования. [200]Эти социологические изменения, происходившие незаметно на фоне битв "холодной" войны вокруг Берлина и Кубы, создали условия, благоприятствовавшие последующим шагам в сторону демократизации.