Тимоти Снайдер - Дорога к несвободе. Россия, Европа, Америка [litres]

Если сторонники правительства вместо поощрения ожидают усугубления своих страданий, то демократии, опирающейся на политическую конкуренцию, угрожает опасность. При Трампе американцы привыкли ожидать от государства боли или удовольствия, ежедневного глумления или триумфа. Переживание такой политики становится и для ее сторонников, и для оппонентов аддиктивным поведением, вроде времяпрепровождения в Сети или употребления героина: череды “приходов” и “отходняков”, переживаемых в одиночестве. Мало кто ждет от федерального правительства новой – созидательной – политики. В краткосрочной перспективе правительство, которое не стремится к легитимизации политическими средствами, испытывает соблазн добиться ее при помощи страха (как в России). В долгосрочной перспективе правительство, которое не способно реформами заслужить доверие большинства граждан, подорвет принцип правления большинства.

Такой поворот – прочь от демократии и верховенства права, – по-видимому, и совершил Дональд Трамп. Он стал первым кандидатом в президенты США, заявившим, что в случае проигрыша он не признает итоги выборов. И призвавшим своих сторонников (впервые более чем за столетие) избить своего конкурента. И первым намекнувшим (два раза), что этого человека нужно убить. И первым, сделавшим магистральной темой своей кампании заключение конкурента в тюрьму. И, наконец, первым, начавшим делиться фашистскими интернет-мемами. Став президентом, Трамп выражал свое восхищение зарубежными диктаторами. Из-за недемократических черт американской системы партия Трампа получила большинство мест в обеих палатах Конгресса. Трамп нудно повторял, что в рамках всеобщего голосования он не уступил оппоненту (с большим перевесом выигравшему), хотя знал, что это не так. Российские сторонники попытались подсластить пилюлю: так, Первый канал солгал, будто Клинтон получила большинство голосов лишь благодаря миллионам “мертвых душ”.

Электоральная логика садопопулизма предполагает голосование лишь тех, кто выигрывает от неравенства, а также тех, кто любит страдать, и лишение избирательных прав тех, кто ожидает от государства реформ и стремления к равенству. Трамп начал с назначения комиссии, обладающей правом отстранять избирателей от федеральных выборов, по-видимому, чтобы в будущем на федеральном уровне (в некоторых штатах это уже произошло) сформировалось искусственное большинство. Без таких органов на уровне штатов Трампу было бы труднее победить в 2016 году. Расчет, по-видимому, на то, чтобы в будущем затруднить голосование на выборах еще большему количеству людей. Возможный негативный сценарий для американской демократии – сочетание некоего шокирующего события, например акта внутреннего терроризма, с проведением выборов в условиях чрезвычайного положения, еще сильнее сузит круг избирателей. Трамп уже неоднократно говорил о таком “важном событии”.

Россия соблазнила Трампа постом президента. Трамп предложил республиканцам соблазнительную перспективу в виде однопартийного государства, квазивыборов без состязательности и расистского олигархического государства, в котором задача лидеров состоит в причинении страдании, а не в заботе о благосостоянии, в том, чтобы произвести впечатление на немногих, а не на всех сограждан. Если все, чем занимается федеральное правительство – это содействие углублению неравенства и уменьшению количества избирателей, то в определенный момент черта будет перейдена. И тогда американцы вслед за россиянами могут перестать верить в ценность выборов. В США (как теперь в России) начнется постоянный кризис преемственности. И это станет триумфом российской внешней политики 2010-х годов: экспорт в страны-противники собственных внутренних проблем, перекладывание их с больной головы на здоровую.

Вред, причиняемый такой политикой, повсеместен, но “лечение” должно быть местным. Президентская кампания 2016 года, биография Трампа, подставные фирмы и сомнительные сделки с недвижимостью, преобладание интернет-новостей, особенности американской Конституции, ошеломительное экономическое неравенство, непростая история межрасовых отношений: все это американцам может показаться имеющим отношение лишь к их стране и ее уникальной истории. Американцы, поддавшись соблазну “политики предопределенности”, поверили, что мир неминуемо станет похожим на США и, следовательно, станет безопаснее и демократичнее, однако этого не произошло. В 2010-х годах США и без того склонялись к сворачиванию демократии, и Россия лишь воспользовалась этой тенденцией. Российские методы управления привлекли начинающих американских олигархов. Как и в России, существовала опасность того, что фашистские идеи объединят их.

Чтобы снять заклятие неизбежности, нам следует увидеть себя такими, каковы мы есть: не идущими неким особым путем, а населяющими вместе с другими историю. Чтобы побороть искушение “вечностью”, мы должны с помощью государственной политики разобраться с собственными проблемами – начиная с неравенства. Превратить американскую политику в вечный межрасовый конфликт – значит допустить усиление экономического неравенства. Для того чтобы справиться с уменьшением возможностей, чтобы вернуть шанс на прогрессивное развитие общества и, следовательно, чувство перспективы, нужно видеть в американцах граждан, а не конфликтующие группы.

Либо в Америке будет равенство в двух формах – расовой и экономической, – либо не будет никакого. И тогда победит “политика вечности”, олигархи-расисты получат власть, а демократия в Америке умрет.

Переживать разрушение демократии – значит впервые увидеть мир. Мы, унаследовавшие порядок, созданный не нами, стали свидетелями крушения, которого мы не предвидели.

Увидеть современность – значит избавиться от дурманящих нас мифов о “предопределенности” и “вечности”, прогрессе и обреченности. Есть целый мир вне этих рамок. “Предопределенность” и “вечность” – это не история, а то, как мы ее понимаем, как ощущаем современность, ощущаем то, что усиливает ее тенденции, одновременно замедляя наше мышление. Чтобы прозреть, нам нужно отодвинуть тусклое стекло – и увидеть себя такими, каковы мы есть, а историю принять как нечто, что творим мы сами.

Добродетели обусловлены институтами, которые делают их желательными и возможными. Когда гибнут институты, добродетели становятся очевидными. Утрата оборачивается приглашением к восстановлению. Каждая из добродетелей – равенство, индивидуальность, преемственность, интеграция, стремление к новому, истина – зависит от других, и все они зависят от человеческих решений и поступков. Нападки на одну из добродетелей означают нападки на все, и укрепление одной из них означает утверждение и всех прочих.