Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Их внешние долги выросли на сложные проценты, экспоненциальный рост которых заложил основу для краха, произошедшего в 1982 году, когда Мексика объявила, что не может платить по своим долгам. В этом отношении кредитование правительств стран третьего мира предвосхитило образование пузыря на рынке недвижимости, который лопнул в 2008 году. За исключением того, что долги стран третьего мира были списаны в 1980-х годах (через облигации Брейди) в отличие от долгов по ипотечным кредитам.

Мой самый важный опыт обучения в «Чейз Манхэттен» заключался в разработке бухгалтерского формата для анализа платёжного баланса нефтяной промышленности США. Руководители «Стэндард Ойл» показали мне различие между экономической статистикой и реальностью. Они объяснили, как использование «удобных флагов» Либерии и Панамы позволяло им избегать уплаты подоходного налога в странах-производителях или странах-потребителях, создавая иллюзию того, что никакой прибыли не было получено. Ключевым моментом было «трансфертное ценообразование». В этих центрах по уклонению от налогообложения судоходные отделения покупали сырую нефть по низким ценам в ближневосточных или венесуэльских филиалах, где нефть добывалась. Эти судовые и банковские центры, у которых не было налога на прибыль, затем продавали ту же самую нефть по повышенным ценам нефтеперерабатывающим заводам в Европе или в других местах. Трансфертные цены были установлены достаточно высокими, чтобы не оставлять какой-либо прибыли, которую необходимо объявлять.

С точки зрения платёжного баланса каждый доллар, потраченный нефтяной промышленностью за рубежом, возвращался в экономику США всего за 18 месяцев. Мой доклад попал на стол каждого сенатора и конгрессмена США и освободил нефтяную промышленность от контроля за платёжным балансом, введённого президентом Линдоном Джонсоном во время войны во Вьетнаме.

Мое последнее задание в «Чейз» было увязано с проблемой доллара. Меня попросили оценить объём криминальных сбережений, идущих в Швейцарию и другие убежища. Государственный департамент обратился к «Чейз Манхэттен» и другим банкам с просьбой создать отделения в странах Карибского бассейна для привлечения денег наркодилеров, контрабандистов и подобных типов в долларовые активы с целью поддержки доллара, поскольку отток средств из-за зарубежных военных расходов резко возрос. Конгресс помог, не вводя 15-процентный подоходный налог с процентов по казначейским облигациям. Мои расчёты показали, что наиболее важными факторами при определении валютных курсов были не торговля или прямые инвестиции, а «ошибки и упущения» — эвфемизм «горячих денег». Не бывает более «ликвидных» или «горячих», чем торговцы наркотиками и государственные чиновники, присваивающие доходы от экспорта своей страны. Министерство финансов США и Государственный департамент стремились обеспечить безопасное убежище для своих поступлений в качестве чрезвычайного средства для компенсации расходов по платёжному балансу военных расходов США.

В1968 году я расширил свой анализ потоков платежей, чтобы охватить экономику США в целом, работая над годичным проектом для (ныне несуществующей) бухгалтерской фирмы «Артур Андерсен». Мои графики показали, что дефицит платежей в США в 1960-х годах носил исключительно военный характер. Частный сектор — внешняя торговля и инвестиции — год за годом находился в равновесии, и «иностранная помощь» фактически приводила к профициту ( surplus ) в долларах (как это и требовалось в соответствии с законодательством США).

Моя монография привела к приглашению выступить в Новой школе, на выпуске экономического факультета 1969 года, где выяснилось, что им нужен человек для чтения курса лекций по международной торговле и финансам. Мне предложили эту работу сразу после лекции. Я никогда не изучал этот предмет в Нью-Йоркском университете и подумал, что преподавание будет лучшим способом узнать, что академическая теория имеет сказать по этому поводу.

Я быстро обнаружил, что из всех экономических дисциплин теория международной торговли была самой нелепой. Канонерки и военные расходы никогда не фигурируют в этом теоретизировании, равно как и все важные «ошибки и упущения», бегство капитала, контрабанда или фиктивные трансфертные цены для уклонения от уплаты налогов. Эти опущения необходимы для того, чтобы подвести теорию торговли к ложному и разрушительному выводу о том, что любая страна может выплатить любую сумму долга, просто понижая заработную плату достаточно, чтобы заплатить кредиторам. Всё, что представляется необходимым, — это достаточная девальвация (в основном девальвируется стоимость местной рабочей силы) или снижение заработной платы в результате «реформ» на рынке труда и программ жёсткой экономии. Эта теория оказалась ошибочной везде, где применялась, но она остаётся сущностью догматики МВФ.

Академическая монетарная теория ещё хуже. «Чикагская школа» Милтона Фридмана связывает предложение денег только с ценами на товары и заработной платой, а не с ценами активов на недвижимость, акции и облигации. Она утверждает, что деньги и кредит предоставляются бизнесу для инвестиций в средства производства и новый найм, а не для покупки недвижимости, акций и облигаций. Сделана лишь робкая попытка принять во внимание обслуживание долга, которое должно быть оплачено по этому кредиту, отвлекая расходы на потребительские товары и материальные средства производства. Таким образом, я обнаружил, что академическая теория противоречит тому, как на самом деле в мире делаются дела. Ни один из моих профессоров не имел достаточного практического опыта в банковском деле или опыта работы на Уолл-стрит, чтобы это заметить.

Я провёл три года в Новой школе, выполняя анализ того, почему глобальная экономика скорее поляризуется, чем сближается. И я обнаружил, что «меркантилистские» экономические теории уже в 18-м веке во многих отношениях опережали сегодняшнюю мейнстримную, господствующую теорию. Я также увидел, насколько ранние экономисты лучше осознавали проблемы правительств (или прочих), полагающихся на кредиторов для получения политических рекомендаций. Как объяснил Адам Смит, кредитор общественности, рассматриваемый просто как таковой, не заинтересован в хорошем состоянии какой-либо конкретной части земли или в хорошем управлении какой-либо конкретной частью основного капитала.

У него нет для этого способа контроля. И он может не заботиться о таких вещах. Их разорение в некоторых случаях может остаться ему неизвестным и не может на него напрямую повлиять.

Интересы держателей облигаций заключаются исключительно в том, чтобы погасить их как можно быстрее, нимало не беспокоясь о тех социальных разрушениях, которые они вызывают. Тем не менее, им удалось внушить идею о том, что суверенные государства, а также отдельные лица несут моральное обязательство выплачивать долги и даже действовать в интересах кредиторов, а не местного населения.