Олег Назаров - МЮНХЕН-1938: Падение в бездну Второй мировой

Гоголак называл Фелвидек «живым примером идеи хунгаризма» [384] Gogolak L. Op. cit. O. 216. . Концепция «нового хунгаризма», главными разработчиками которой являлись влиятельнейшие венгерские политики Иштван Бетлен и Пал Телеки, была активно представлена на страницах «Венгерского обозрения». В основе концепции лежало признание права каждой общности на национальное самосознание и получение национальной автоно- мии [385] Tilkovszky L. Nationalitaten–politische Richtungen in Ungam in den Gegen- revolutionaren Epoche (1919–1945). Budapest, 1975. S. 12. . Позже концепция хунгаризма была по–иному интерпретирована лидером фашистской Партии скрещенных стрел Ференцем Салаши. Его идея «Хунгаристского рейха» базировалась на принципе венгерского национализма с признанием некоторых культурных прав лояльных представителей национальных меньшинств. «Хунгаристский рейх» рассматривался в качестве равного партнера в «сообществе националистической Европы». При этом Салаши являлся идейным противником лидера Венгерской национал–социалистической партии Фиделя Палфи, который выступал за построение национального венгерского государства исключительно для «расовых венгров» [386] Ibidem. S. 18–19. .

Возникновение национальных движений в XIX в., по мнению Го- голака, положило конец эпохе «архаичной доброжелательности», «традициям общего венгерско–словацкого духа». Взамен этого возникли «безжалостные национальные и языковые конфликты», которые после образования Чехословацкой Республики стали подогреваться «чехословацкими националистическими выскочками». Произошло жесткое национальное разделение словаков и венгров, концепция «общего дома», «потребностей родной земли» становилась все более маргинальной. По мнению Гоголака, «стало трудно оставаться венгром по чувству, а не по языку» [387] Gogolak L. Op. cit. O. 217. . Славянская концепция «естественного народного права» и венгерская концепция «исторической родины» стали противоречить друг другу. В этих условиях, на взгляд автора статьи, венгры Фелвиде- ка были вынуждены прибегнуть к «спасительной идее венгерской универсальности», к осознанию своего единства с венграми иных исторических регионов [388] Ibidem. O. 218. . «Чудесный старый мир», «общий мир для венгров, словаков, немцев» в последний раз был запечатлен на страницах произведений Миксата Кальмана (1847–1910), уроженца местечка Склабо- ня [389] Ibidem. (сегодня — район Вельки–Кртиш, Банскобистрицкий край, Словакия). Гоголак выражал надежду, что после возвращения Фелвидека Венгрии в регионе будет восстановлена межнациональная и межкультурная гармония [390] Ibidem. O. 218–219. .

«Общей судьбе» венгров, словаков и русинов Фелвидека была посвящена статья Эндре Моравека, также вышедшая в ноябрьском выпуске «Венгерского обозрения». На взгляд автора, три народа были «на протяжении веков связаны биологическими, духовными и историческими узами». Искусственный разрыв этих связей, вызванный образованием чехословацкого государства, привел к значительному ухудшению экономического положения венгров, словаков и русинов [391] Moravek E. Magyar–Szlovak–Ruszin sorskozosseg // Magyar Szemle. November 1938. O. 222. . Моравек, как и Гоголак, апеллировал к идее «хунгаризма»: «Венгры более тысячи лет поддерживали идею свободного развития народов, живущих в Дунайском бассейне, веками защищали их процветание» [392] Ibidem. O. 221. . По мнению публициста, чехословацкая пропаганда на протяжении 20 лет пыталась разрушить органичную идею «венгерско–словацко–русинского братства». Для этого пражскими идеологами была «изобретена чехословацкая нация», частью которой объявили словаков. Сущность решения Прагой русинского вопроса Моравек видел в следующем: чехословацкие власти наряду с декларацией лозунгов «славянского братства» склоняли восточнославянское население к принятию чуждой им русской или украинской идентичности [393] Ibidem. O. 222–223. .

Моравек назвал два основных аргумента чехословацкой пропаганды. Во–первых, идеологи чехословацкого государства в межвоенный период подчеркивали, что «в еще феодальной Венгрии вся власть принадлежала олигархам, которые относились бы к русинам и венграм как к крепостным и жестоко эксплуатировали бы их» в случае присоединения Фелви- дека к Венгрии. Другой «пропагандистский миф» (в трактовке Мораве- ка) гласил, что Венгрия никогда не признавала права на самоопределение народов, живущих на ее территории. В результате подобного рода пропаганды в общественном мнении большинства европейских стран закрепился образ Венгрии как «забытого реакционного острова» [394] Ibidem. O. 223. . Автор статьи признавал, что в начале XX в. имели место проявления венгерского национализма (популярное выражение некоторых чиновников «говорите по–венгерски, если едите венгерский хлеб»), однако их масштаб был во много раз преувеличен чехословацкими учеными и публи- цистами [395] Ibidem. O. 224–225. . Моравек подчеркивал необходимость «выбить почву из–под ног» антивенгерских пропагандистов. Для этого следовало провести справедливую аграрную реформу, решить иные острые социальные проблемы в Венгрии. Требовал решения и национальный вопрос. На взгляд публициста, венгерские власти должны были гарантировать всем народам право на свободное культурное и хозяйственное развитие. Работа государственного аппарата (прежде всего системы образования, прессы) должна была быть нацелена на взаимное сближение венгров, словаков и русинов [396] Ibidem. O. 227–229. .

Проблеме исторических судеб венгров Фелвидека была посвящена статья Яноша Олведи. Политика Праги трактовалась автором как «псевдодемократическая»: при формальном наличии всех демократических институтов правительственные мероприятия в социальной, хозяйственной, культурной, политической сферах были направлены на «реализацию единственной цели — поглощение венгерской национальности, ее медленное устранение» [397] Olvedi J. Mit hoz a felvideki Magyarsag? // Magyar Szemle. November 1938. О. 232–233. . Основной метод данной политики, по мнению Олведи, заключался в «пролетаризации венгров Фелвидека, лишении их среднего класса и интеллектуальных лидеров»: «Пражская политика, направленная на венгерскую крестьянскую и рабочую общность, лишенную слоя интеллектуалов, могла легче достичь своей цели — ассимиляции венгров» [398] Ibidem. O. 234. . Олведи сообщал о 103 тыс. венгров (преимущественно представителей интеллигенции и духовенства), которые покинули Фелвидек в первое десятилетие чехословацкой власти в результате ассимиляторской политики Праги [399] Ibidem. .

Автор статьи считал, что на протяжении 1920–1930‑х гг. «из фрагментированного, почти атомизированного венгерского общества складывалась новая социальная единица»: «Из нижних слоев крестьянства, рабочих и потомков старого среднего класса начала формироваться новая интеллектуальная элита, которая постепенно восстанавливала нарушенный социальный баланс» [400] Ibidem. O. 235. . В результате в Фелвидеке возникло «венгерское национальное сообщество, лишенное классового деле- ния» [401] Ibidem. . Социальная структура Фелвидека существенно отличалась от социальной структуры трианонской Венгрии, в которой классовые интересы отдельных групп населения играли первостепенную роль. По мнению Олведи, возвращение Фелвидека требовало от венгерских властных элит кропотливой работы по переустройству государства на принципах «национального единства» (устранение классовых противоречий для сплочения венгерской нации) [402] Ibidem. O. 235–236. .