Мартин Ли - Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Говоря о неоценимом вкладе полковника в ликвидацию последствий неудавшегося переворота, фюрер с благодарностью заметил: «Вы, Скорцени, спасли Третий рейх». Но в центре внимания всё–таки оказался Ремер. Именно его решительные действия сыграли главную роль в восстановлении порядка в Берлине. Гитлер оценил его усилия, присвоив Ремеру звание генерал–майора, мгновенно введя его в нацистскую элиту. С тех пор Ремер стал телохранителем Гитлера.

20 июля вошло в историю не только как дата, когда плохо подготовленным заговорщикам во главе с одноруким графом Клаусом фон Штауффен- бергом не удалось свергнуть безумного диктатора. События этого вечера надолго раскололи германский народ. Убеждённые нацисты и их сторонники рассматривали путч как ещё один удар в спину, лишивший Германию законно принадлежавшей ей империи. Они восхваляли Отто–Эрнста Ремера как идеального солдата, символ непоколебимого сопротивления «предателям», разрушившим фатерланд изнутри и ставшим причиной поражения Германии. Для многих других 20 июля олицетворяло освобождение и искупление, став моральным побуждением для того, чтобы смыть с себя грехи нацистов и начать жизнь заново. После войны руководители Западной Германии обратятся к примеру восставших против Гитлера как к источнику своей исторической легитимности. Участники заговора будут названы блестящим примером «иной Германии», отважно выступившей против Третьего рейха.

Не являясь выражением общенационального протеста против гитлеровского режима, заговор 20 июля был делом сравнительно небольшой группы лиц, которую вовсе не обязательно вдохновляли высокие идеалы. Показания, полученные в ходе работы Нюрнбергского трибунала, свидетельствуют о том, что один из участвовавших в заговоре армейских офицеров был командиром айнзацгруппы — одного из эскадронов смерти нацистской Германии, осуществившего первые крупномасштабные убийства евреев на Восточном фронте [49].

Некоторые из тех, кто запоздало повернул оружие против Гитлера, сделали это не из моральных соображений, а опасаясь того факта, что проигрывают войну. Они предприняли отчаянную попытку восстановить авторитарное правление, свободное от внешних атрибутов нацизма, а вовсе не сделать первый шаг по направлению к политическому либерализму и демократии. По их мнению, полный распад Германии мог быть предотвращён только в случае свержения Гитлера. В этом заговорщиков поддерживал и американский виртуоз шпионажа Аллен Даллес, намекавший из своей штаб–квартиры в Швейцарии, что ненацистское правительство может избежать жёстких требований о безоговорочной капитуляции. Игнорируя сведения, полученные в ходе Нюрнбергского трибунала, Даллес и позднее без колебаний давал высокую оценку деятельности заговорщиков и их усилиям «освободить Германию от Гитлера и его банды и установить в стране благопристойный режим» [50].

Миф о «другой Германии», порождённый событиями 20 июля, послужил удобным алиби не только для правительства Западной Германии, но и для различных шпионских контор Запада, в первые годы холодной войны массово привлекавших в свои ряды ветеранов Третьего рейха. По мнению руководителей американской разведки, не имело особого значения, чью сторону эти люди занимали по отношению к событиям 20 июля, — главным был последовательный антикоммунизм. Среди тех, кто позднее работал в возглавлявшемся Алленом Даллесом ЦРУ, оказался и оберштурмбанн- фюрер Отто Скорцени.

Скорцени и Ремер сохранили дружеские отношения: они вращались в одних и тех же неонацистских кругах, занимаясь торговлей оружием и оказывая услуги военных советников. Теневая коммерческая деятельность втянула их в мир международных интриг, где шла игра с высокими ставками. Пути этих двух людей, впервые пересекшиеся 20 июля, в дальнейшем демонстрировали двойственный характер послевоенных нацистских уловок. Вместе они смогли заложить основу для возрождения многоликого неофашизма, развернувшегося с пугающим размахом по окончании холодной войны.

После падения Берлинской стены ультраправые принялись утверждать себя с такой скоростью и неистовством, что это застало всех врасплох — не только в Германии, но и в других странах Европы и в Северной Америке. Растущее число ультраправых политических партий в Западной Европе, появление «красно–коричневых» в России, рост числа вооружённых группировок в США, охвативший большую часть Северного полушария разгул насилия в отношении беженцев, иммигрантов, гастарбайтеров, национальных меньшинств, а также лиц, ищущих убежища, — все это свидетельства широкомасштабного возрождения неофашизма. Подобному развитию ситуации способствовали также объединение Германии, распад коммунистического Советского блока, масштабные изменения в экономике. И в нынешнее время стремительная эскалация неофашизма является одной из самых опасных тенденций в международной политике.

Эта книга посвящена в основном ситуации в Германии, однако в ней затрагиваются события в США, России и других странах. Автор пытается понять, как и почему фашизм — полностью разгромленный и дискредитированный полвека тому назад — снова превратился в силу, заставившую считаться с собой. Следующие главы будут посвящены деятельности нескольких видных представителей послевоенного фашизма. Эти политические преступники продемонстрировали примечательные упорство и изобретательность, создав эффективную стратегию действий в эпоху, когда фашизм представлялся отжившей политической альтернативой.

Сразу после Второй мировой войны у фашистов не было иного выбора, кроме как оставаться в тени. Для ветеранов Третьего рейха это был своего рода «катакомбный» период. Невероятный масштаб нацистских преступлений, государственный террор и геноцид, беспрецедентные в истории человечества массовые разрушения — все это вынудило их занять оборонительную позицию. В результате развязанной Гитлером мировой войны погибло от 50 до 60 миллионов человек. Многие миллионы выживших вынуждены были перенести издевательства и лишения. Лицо мировой политики претерпело необратимые изменения. Армии Оси были разгромлены, западноевропейские союзники истощены, колонии находились на грани восстания. В мировом балансе сил возник серьёзный вакуум. Единственными странами, обладавшими достаточной военной мощью и политической волей, чтобы заполнить эту брешь, были Соединённые Штаты и Советский Союз.

Возникновение холодной войны было отчасти спровоцировано борьбой сверхдержав вокруг способов интеграции Германии в новый мировой порядок. Несмотря на военное поражение и лишение политического суверенитета, страна сохраняла потенциал одного из важных игроков на европейском континенте. Даже будучи разделённой на западную и восточную части, Германия отнюдь не была игрушкой в чьих–то руках. «Теория холодной войны как периода советско–американского двоевластия иногда строится на том, что, в конечном итоге, США и Советский Союз полностью контролировали подчинённые им союзы, — отмечает Артур Шлезингер. — Однако практически с самого начала власти сверхдержав противостоял национализм — наиболее мощное политическое явление нашего времени». Конфликт де Голля с НАТО, разрыв Тито с Москвой, ожесточённый советско–китайский конфликт — вот только некоторые из приводимых Шлезингером примеров. В итоге он делает вывод: «Влияние клиентов на принципалов — это ещё один аспект ненаписанной страницы холодной войны» [51].