Мартин Ли - Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Патриотические лейтмотивы прослеживались и в высказываниях видных большевиков, таких как Лев Троцкий, говоривший об Октябрьской революции как о «глубоко национальной». Ленин также приветствовал «национальное пробуждение России» в 1917 году. К кнопке национализма прибегли снова в 1920 году, после нападения Польши на Россию. Ленин призвал Красную армию защищать «социалистическое отечество» от иностранного вторжения. (Agursky, The Third Rome, стр.209; Roman Szporluk, Communism and Nationalism, стр.2 29; Frederick C. Barghoorn, «Russian Nationalism and Soviet Politics: Official and Unofficial Perspectives», в The Last Empire, под редакцией Robert Conquest, стр.35.)

Ленин прямо признал это: «Также и в Германии мы видели подобный неестественный союз между черносотенцами и большевиками. Появился странный тип революционера–черносотенца». (Agursky, The Third Rome, стр.155, 195–196; см. также Darrell P. Hammer, «Russian Nationalism and Soviet Politics», в Soviet Politics, под редакцией Joseph L. Nogee, стр.128–129, 138).

В ходе и непосредственно после захвата власти большевиками сотни тысяч русских бежали из своей страны, спасаясь от насилия, хаоса и обнищания страны, переживавшей муки революции. Многие из этих озлобленных изгнанников присоединились к фашистским эмигрантским организациям, таким как Народно–трудовой союз, имевший целью свергнуть советскую власть. Однако некоторые правые националисты пошли другим путём.

После октября 1917 года отдельные русские антикоммунисты стали рассматривать приход к власти большевиков как позитивное событие. Одним из наиболее известных новообращённых стал профессор Николай Устрялов, сменивший своё отношение к революции после бегства из родной страны. Устрялов считал, что разгром большевиков станет огромной трагедией, так как именно они имели наилучшие шансы «восстановить Россию как великую державу». По его мнению, интернационалистические лозунги, выдвигавшиеся руководителями большевиков, были не более чем камуфляжем, полезным инструментом для восстановления России в качестве единого государства и её дальнейшего расширения. «Советский режим приложит все усилия, чтобы объединить окраины с центром — во имя мировой революции, — заявлял Устрялов. — Русские патриоты тоже присоединятся к этой борьбе — во имя великой и единой России. Даже с бесконечными различиями в идеологии практический путь только один».

Хотя Устрялов и отвергал коммунизм как чуждый продукт, ввезённый из Европы, он настаивал, что большевистская революция — это естественное выражение русского духа. Требуя окончания гражданской войны, он призывал всех русских националистов пойти на сотрудничество с Лениным. Это стало основной идеей сборника статей «Смена вех», опубликованного Устряловым и рядом других правых эмигрантов в 1921 году в Праге. «Сменовеховцы» говорили о себе как о «национал–большевиках». С этим термином Устрялов впервые столкнулся, читая немецкие газеты, где рассказывалось о политической философии Эрнста Никича.

Как замечает Михаил Агурский в своей книге «Третий Рим», советское правительство решило финансово поддержать издание «сменовеховцев», ставшее главной трибуной национал–большевиков в первые годы существования СССР. Дозволенные Кремлём взгляды Устрялова начали оказывать незначительное влияние на политическую систему советского государства. Восхваляя «твёрдую руку» Сталина, он говорил от имени многих русских правых экстремистов. «Нельзя не радоваться, видя, как [Коммунистическая партия] уверенно идёт стальным маршем великой русской революции в национальный пантеон, приготовленный для неё историей», — заявлял он. Хотя позднее Устрялов пал жертвой маниакальных сталинских репрессий, некоторые его коллеги по «Смене вех» не только уцелели, но и продолжили играть важную идеологическую роль в Советском Союзе. Советская историческая энциклопедия указывает, что многие бывшие «сменовеховцы» занимали ведущее положение в правительстве и обществе.

Михаил Агурский отмечал: «Многие националистические движения возглавлялись людьми, не относившимися к той национальной группе, с которой они себя идентифицировали. Например, лидер румынских фашистов был наполовину поляк, а венгерских фашистов возглавлял армянин Ференц Сала- ши. Ассимилировавшиеся чужаки в поисках определённого универсализма, способного компенсировать их статус меньшинства, часто ассоциируют себя с местными националистами». (Agursky, The Third Rome, стр.211.)

Клаус Менерт цитируется в Barghoorn, Russian Nationalism and Soviet Politics , стр.35.

Основным рупором национал–большевиков в конце 1960‑х годов стал официальный журнал ВЛКСМ «Молодая гвардия». В стихах и очерках, посвящённых возрождению «национального духа», «земли и почвы», этот ксенофобский журнал славил советских военных и провозглашал расовое превосходство русских. Вместо марксистского классового анализа авторы «Молодой гвардии» зачастую превозносили русскую духовность над грубым материализмом Америки. Называя современную западную цивилизацию «варварством в целлофановой упаковке», журнал предупреждал, что русская молодёжь находится под угрозой «транзисторизации». Демократия представлялась продуктом общественного упадка, а руководство «твёрдой рукой» приветствовалось. Издательство «Молодая гвардия» также публиковало крайне популярные научно–фантастические романы — этот литературный жанр был пронизан плохо скрываемым расизмом и антисемитизмом. Невзирая на очевидно националистическую ориентацию, Верховный Совет СССР наградил журнал «Молодая гвардия» в честь 50-летия орденом Трудового Красного Знамени.

В годы Брежнева идеи национал–большевизма также нашли своё отражение в «Вече», диссидентском журнале, публиковавшемся в Западной Германии. Это была трибуна для различных представителей русского национализма. Время от времени публиковавшийся там Геннадий Шиманов называл русских «богоизбранным народом», описывал Советский Союз как «мистический организм», «духовный детонатор» для всего человечества. Ещё один автор «Вече», доктор Валерий Скурлатов, опубликовал свой «Моральный кодекс», призывавший к сохранению расовой чистоты и стерилизации русских женщин после половой связи с иностранцами.

Alexander Yanov, Russian New Right, стр.12, 48; Barghoorn в The Last Empire, стр.4 0–42; M. Kaganskaya, «The Book of Vies: The Saga of a Forgery», Jews and Jewish Topics, зима 1986–1987 годов.

В этом с Лимоновым соглашались и аналитики Госдепартамента. «В нынешнем политическом климате, — сообщалось в подготовленном в марте 1992 года докладе, — такие маркёры, как “левые” или “центристы”, практически ничего не значат. Так, группы бескомпромиссных коммунистов сегодня примерно с одинаковой частотой называются “ультралевыми” и “ультраправыми”». («A Roadmap to Major Russian Political Parties and Reform Movements», доклад Госдепартамента США под грифом «Для служебного пользования», 18 марта 1992 года.)