Мартин Ли - Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Часто восхваляемое послевоенное «германское экономическое чудо» во многом явилось следствием американской щедрости. Однако программа экономической реабилитации имела и очевидную обратную сторону: сконцентрировав богатства в руках немногих, она обнажила антидемократические и устремлённые к сохранению неравенства тенденции в развитии немецкого общества. Бывшие нацисты с хорошими связями на Уолл–стрит оказались в явном фаворе. Настоящим чудом могла бы стать Германия, прошедшая подлинную денацификацию, но этого не произошло. Многочисленные ветераны Третьего рейха встретили весьма снисходительное отношение со стороны американских официальных лиц и их западных союзников.

Среди тех, кто был привлечён к суду в американской оккупационной зоне, оказался и Отто Скорцени. Любимый коммандос Гитлера был обвинён в военных преступлениях, совершенных им в ходе битвы в Арденнах в декабре 1944 года, когда немцы предприняли последнее контрнаступление на Западном фронте. По приказу фюрера Скорцени возглавил подразделение немецких диверсантов, одетых в американскую военную форму, которые должны были перейти линию фронта и посеять панику в тылу врага. (Некоторые из агентов Скорцени изображали американскую военную полицию, направляя колонны союзников в ошибочных направлениях.) Среди общей неразберихи холодным зимним вечером эсэсовцы расстреляли 71 американского военнопленного. Этот эпизод был позднее назван «бойня у Маль- меди».

Действия террористов Скорцени подняли целую волну слухов и посеяли в американских войсках определённую неуверенность. Это случилось именно в тот момент, когда они несли тяжёлые потери в результате внезапного немецкого контрудара. Репутация Скорцени была такова, что американское командование считало его способным предпринять любой шаг, пусть даже самый невероятный. В какой–то момент американская разведка получила данные о том, что люди Скорцени направляются в Париж, чтобы совершить покушение на главнокомандующего войсками союзников генерала Дуайта Эйзенхауэра. Эйзенхауер спокойно отнёсся к тому, что ему пришлось встретить Рождество 1944 года в одиночестве из соображений безопасности, чтобы избежать похищения. В то же время на публике появлялся его двойник, на случай, если бы слухи о заговоре оказались правдой.

Эйзенхауэр отомстил, объявив не ограниченную никакими правилами охоту на нацистского диверсанта. По всей зоне боевых действий на Западе были распространены плакаты «В розыске», наподобие тех, что использует в своей практике ФБР. На них была помещена фотография Скорцени с подробным словесным портретом. Плакат содержал предупреждение: «Этот человек очень умён и крайне опасен. Он может носить американскую или английскую военную форму, а также гражданскую одежду. Любая информация относительно этого человека должна быть немедленно передана в ближайшее отделение военной разведки».

Когда в размещавшемся в Дахау американском военном суде зачитывалось обвинение Скорцени, он был назван «самым опасным человеком Европы». Тем не менее в 1947 году с него были сняты обвинения в противозаконных действиях в ходе битвы в Арденнах. Это произошло после того, как некий английский офицер засвидетельствовал: Скорцени не делал ничего такого, что отличалось бы от действий союзников в аналогичной ситуации. Несмотря на вынесенный в Дахау приговор, главный коммандос Гитлера произвёл настолько глубокое впечатление на Эйзенхауэра, что тот, даже став президентом Соединённых Штатов, хранил фото Скорцени в своём кабинете в Белом доме.

В то время как Скорцени три с лишним года пребывал в лагерях для интернированных, его бывший и будущий соратник генерал Рейнхард Гелен сделал американцам предложение, от которого те не смогли отказаться. Гелен сообщил допрашивавшим его об огромном архиве шпионской информации по СССР, спрятанном в горах. Он не только знал место, где было скрыто сокровище, но при необходимости мог привести в действие подпольную сеть убеждённых антикоммунистов, умело расставленных таким образом, чтобы делать свои грязные дела на большей части территории Восточной Европы, а также в Советском Союзе [88].

Не успели ещё высохнуть чернила на ялтинских соглашениях (которые предусматривали выдачу Соединёнными Штатами Советскому Союзу любых захваченных в плен германских офицеров, принимавших участие «в действиях на Востоке»), а Гелен вместе с его тремя ближайшими помощниками уже находился на американской базе Форт–Хант, штат Вирджиния. Там он выпивал и обедал с американскими официальными лицами, чей аппетит к слухам вокруг холодной войны было невозможно утолить. Прусский генерал с оттопыренными ушами играл на чувствах своих слушателей, словно на пианино, а мелодия была столь обворожительно антисоветской, что представители американских спецслужб просто боролись за право работать с этим человеком.

Среди его основных собеседников на территории США был и вездесущий Аллен Даллес, продолжавший рассуждать о критически важной для Америки задаче — противостоять советской агрессии в Европе. Однако американская разведка, во многом продукт импровизаций военного времени, была плохо подготовлена к ведению тайной кампании против СССР. Этим и объяснялась востребованность Гелена, обещавшего закрыть брешь в шпионском аппарате США. Эта брешь стала ещё шире с расформированием Управления стратегических служб. По иронии судьбы это произошло 20 сентября 1945 года, в тот самый день, когда прусский глава шпионов вступил на землю Соединённых Штатов.

За время своего 10‑месячного пребывания в Форт–Ханте Гелен создал о себе впечатление разборчивого профессионала, человека, которого интересовало лишь погружение в карты, диаграммы и статистику. В основном этот искусственно созданный образ был обманчив. Пользуясь терминологией разведчиков, это была легенда, основанная на утверждениях Гелена о том, что основная его цель — борьба с коммунизмом.

Американские сторонники Гелена рассказывали, что его мрачные разведывательные сводки с Восточного фронта настолько вывели Гитлера из себя, что он сместил своего главного шпиона в последние недели войны. Для некоторых это стало доказательством того, что Гелен не был ни истинным нацистом, ни военным преступником. Однако Гелен, как и большинство офицеров германской армии, приветствовал захват власти нацистами. Во время войны он возглавлял отличавшуюся чрезвычайной жестокостью программу допросов советских военнопленных и поддерживал тесные связи с Генеральным штабом. Примечательным представляется тот факт, что нацистские фанатики не требовали привлечь Гелена к ответственности после провала путча 20 июля. Изучив деятельность Гелена в годы войны, английский историк Хью Тревор–Ропер (Hugh Trevor–Roper) пришёл к следующему заключению: «По образу мышления Гелен был законченным нацистом. Из его мемуаров ясно, что единственной его претензией к Гитлеру было то, что тот проиграл войну» [89].