Мартин Ли - Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

Ехидное отношение Шахта к правительству США вызывало симпатии генерал–майора Отто–Эрнста Ремера и его Социалистической имперской партии. Экономическая платформа партии «практически полностью совпадала с принципами, реализовывавшимися Шахтом во времена Третьего рейха», как сообщал аналитик Госдепартамента. В ходе своих предвыборных митингов Ремер часто заявлял: «Чтобы преодолеть послевоенные экономические трудности, Германии нужен доктор Шахт». Ремер также одобрял предсказание Шахта о том, что в своё время национал–социализм завоюет мир, не прибегая к развязыванию очередной войны [153].

Заняв удобный наблюдательный пункт в Мадриде, Скорцени пристально следил за успехами неонацистской партии Ремера. Графиня Илзе вспоминала, что её муж высоко ценил работу Ремера: «Отто считал Ремера хорошим человеком. Он полагал, что Социалистическая имперская партия — это выдающееся достижение, однако шансов на успех у Ремера нет». Скорцени чувствовал, что Ремер слишком спешит: если SRP не будет проявлять больше осторожности, она нанесёт большой вред всему неонацистскому движению.

В то время как Ремер прокладывал себе дорогу на выборах в Германии, Скорцени вёл работу с фашистскими беженцами, укрывшимися по другую сторону Пиренеев. Он тесно сблизился с Хорией Симой, руководителем кровожадной «Железной гвардии» Румынии, открывшим свою штаб–квартиру в Испании. К Симе присоединились и другие восточноевропейские коллаборационисты, включая членов венгерских «Скрещённых стрел» и хорватских усташей [154].

Ближайшим другом Скорцени в Испании стал бригадефюрер Леон Дегрель — отмеченный наибольшим количеством наград военный деятель нацистов, не являвшийся немцем по происхождению. Он командовал добровольческой дивизией SS «Валлония» (название франкоязычной части Бельгии. — Примеч. пёр .), испытывая на себе всю «пучину ужасов», — так Черчилль называл Восточный фронт. Дегрель был близок к Гитлеру и однажды испытал миг гордости, когда фюрер сказал: «У меня нет сына. Но если бы он у меня был, я бы хотел, чтобы он был таким же, как вы». В последние дни существования Третьего рейха Дегрель бежал на Иберийский полуостров. Заочно приговорённый бельгийским правительством к смертной казни за военные преступления, он поддерживал тесные связи со многими ветеранами нацистского движения, включая и Скорцени. «Мы каждую неделю ужинали вместе, — вспоминал Дегрель. — Он был моим очень хорошим другом» [155].

Впервые встретившись с Дегрелем в Испании, Скорцени рассказал ему, что бежал из лагеря для интернированных лиц с помощью американцев. «Американцы были уверены в неизбежности войны с Советским Союзом и хотели, чтобы Скорцени оказывал им необходимую помощь, — рассказывал Дегрель. — Он был специалистом, обладавшим уникальными навыками, очень сильным человеком с железной волей. Это был солдат, а не философ, с очень простым взглядом на мир: Европа должна быть единой и антикоммунистической».

В начале 1950‑х годов звёздный коммандос фюрера вышел на связь с американским военным атташе в Мадриде. Его интересовала возможность организовать в Испании подготовку немецких солдат для войны с Советским Союзом. Офицер Военно–воздушных сил США, подружившийся с ним в это время, сообщал: «Когда Скорцени приветствует тебя, создаётся впечатление, что ты попал в лапы медведя или на тебя набросился крупный сенбернар. Скорцени любит говорить о войне и имеет достаточно высокое мнение о собственной доблести. Он предпочитает хороший шотландский виски и добавляет к нему лишь немного простой воды» [156].

Говоривший по–английски с ярко выраженным британским акцентом, Скорцени рассуждал о своих планах по созданию антикоммунистических диверсионных групп, которые будут заброшены за линию фронта в случае советского вторжения в Западную Европу. Эти мысли он донёс и до работавшего в Мадриде информатора ФБР, рекомендовавшего американским официальным лицам: «Лично я полагаю, что Скорцени не имеет в виду ничего плохого и сделает для нас все, что в его силах. По моему мнению, цена его услуг не будет слишком высокой». Однако ЦРУ уже приступило к реализации своих планов по созданию в Европе диверсионной сети на случай войны и не нуждалось в помощи Скорцени в этом проекте. Вскоре Скорцени предстояло узнать, что американская разведка имеет на него совершенно другие планы [157].

Тем временем Скорцени активно занимался реализацией различных бизнес–проектов, во многом благодаря «дядюшке Шахту», научившему родственника надлежащему протоколу и открывшему ему необходимые двери к наживе. Скорцени, выступая под именем Рольфа Штейнбауэра, открыл инженерную фирму, а также импортно–экспортную контору. Они размещались в двух комнатах, выходивших на Gran Via — главный бульвар Мадрида. Всего в нескольких шагах располагалась резидентура ЦРУ. Скорцени продолжил делать деньги с помощью своего обширного круга испанских и немецких знакомых. Прекрасная Илзе также оказалась предпринимателем, сыграв важную роль в ряде крупных коммерческих транзакций. «Мы представляли большой консорциум немецких компаний, выигравших в 1952 году контракт на постройку железных дорог в Испании», — объясняла она. Получив за подготовку сделки большие комиссионные, Скорцени и его предприимчивая жена сколотили в итоге состояние, оценивавшееся в 15 миллионов долларов [158].

Один из деловых партнёров Скорцени Вилли Мессершмитт в годы войны выпускал для военно–воздушных сил Гитлера отличные истребители. В 1945 году наступающие части Советской армии захватили на ракетном полигоне в Пенемюнде чертежи Мессершмитта. Они были переправлены в Советский Союз вместе с сотнями немецких учёных, использовавших конструкторские наработки Мессершмитта для создания опытного образца скоростного реактивного истребителя МИГ. Поскольку из–за введённых союзниками ограничений Мессершмитт в начале 1950‑х годов не мог работать в Германии, он привёз с собой в Мадрид 50 технических специалистов, чтобы с их помощью создать в Испании авиационную промышленность. Основываясь на данных других разведывательных служб США, ФБР отмечало, что Скорцени сотрудничал с Мессершмиттом «в физическом перемещении германской промышленности в Испанию». «Хотя они утверждают, что работают над этим проектом по заказу испанского правительства, вполне логично было бы предположить, что прямо у нас под носом воссоздаётся немецкое самолётостроение», — предупреждал агент ФБР [159].

Время от времени Скорцени возвращался в Германию, чтобы встретиться с Ялмаром Шахтом и другими видными промышленниками. По данным

американской разведки, летом 1951 года он «объездил Германию вдоль и поперёк с максимально доступной для его автомобиля скоростью». Эти странствия не могли не вызвать беспокойства американских спецслужб, что выразилось в обмене письмами между главой ФБР Эдгаром Гувером и директором ЦРУ Уолтером Беделлом Смитом. Гувер считал, что, деюре являясь беженцем, Скорцени «очевидно имеет возможность свободно путешествовать по зоне Западной Германии и обладает связями среди высокопоставленных немецких военных». Не ограничиваясь коммерческой деятельностью, Скорцени часто встречался «с друзьями и полезными людьми», а также держал руку на пульсе ситуации в Германии. «Периодически возникают слухи о том, что Скорцени находится в Германии, а также о том, что в нацистских кругах ощущается его влияние», — писал Макклой в своей телеграмме Государственному секретарю Дину Ачесону [160].