Денис Гаврилов - Теория гегемонии

1) через вытеснение процесса представительства, т. е. отрицание демократической системы «народных депутатов» (ещё советской системы), которые с практической стороны дела,

представляют собой политические «делегации» пролетарских профессий.

2) и замещению их через достижение согласия за счёт технической компетентности, т. е. мы смотрим не на то, чьи интересы продвигает чиновник, а на его опыт работы и образование.

Это, в свою очередь, обязательно приведёт к значительному уменьшению значения идеологии. Поясним. Власть в таком случае должна демократические процессы сохранить внешне, но идеологическую почву, на которой всегда строилась актуальная политика, просто заменяют профессиональными качествами. Вся борьба контргегемонии, которая опиралась на идеологический базис, в таком случае в глазах общества будет упрощена и низведена. При замене идеологии политикой цель свержения гегемонии уходит на второй план. Но даже в случае провала такой стратегии, правящий класс, превратившись из руководствующего лишь в господствующий, может всегда применить принуждение. Когда государство часто прибегает к функциям принуждения, это говорит о том, что его гегемония в обществе потеряна.

Нужно понимать, что захват власти без учреждения властной гегемонии над обществом до этого будет сопровождаться кризисными явлениями, которые могут перерасти в передачу власти другой социальной группировки. От этого предостерегал Грамши большевиков. И как мы видим не зря. Процесс огосударствления сфер общества был необходим без наличия твёрдого гражданского общества как на Западе, которое могло стабилизировать обстановку. Но оно должно было вылиться не в тоталитаризм, а цельное движение создания нового человека, новой цивилизации.

Здесь хочется сделать ему замечание, сколько Грамши не критиковал Кроче, но сам всё же перенял некоторые либеральные представления, предлагая нам после учреждения гражданского общества отказываться в перспективе от влияния государства вообще. Русское государство изначально включало в себя органическое симфоническое общество, идеи гражданского общества в историческом видении были для него чужды и непонятны. Почему? К предпосылкам для формирования общества такого типа относится:

1) автономизация общества, превращение человека в индивида, освобождённого от всяких уз, связывающих его с ближним.

Наше общество в этико-политической сфере освобождение от всяких уз однозначно осуждало. И это не признак «варварства», а закономерный исторический итог жизни православного государство, где категория «ближнего» ценна уже потому, что существует принцип заботы человека о своём ближнем. Автономизация общества вообще чуждое понятие, потому что связь общества с государством – есть прямое делегирование своих интересов через государство.

2) наличие в обществе частной собственности на средства производства: «Первый, кто расчистил участок земли и сказал: „Это моё“, – стал подлинным основателем гражданского общества.

Частная собственность на средства производства в Российской империи слабо развивалась из-за крепостного феодального характера общества. Но в русских традициях изначально было принято высмеивать жадного человека, а тем более буржуа, который с возгласом «Этом моё!» забирал себе все ценности на глазах у общества. Поэтому, когда феодализм, в котором собственность какого-нибудь «князька» в крестьянском сознании была и народной крестьянской собственностью (речь, конечно, о земле), сменился капитализмом, где земля стала исключительно помещичьей – то народ естественно начинал протестовать против таких несправедливостей.

Когда Томас Пейн утверждает: «Гражданское общество – благо, а государство – неизбежное зло. Чем совершеннее гражданское общество, тем менее оно нуждается в регулировании со стороны государства», нам ничего не остаётся, как только отторгнуть такое дикое представление. В русском сознании всё наоборот, государство есть благо, потому что оно защищает народ, а гражданское общество под маской прав человека занимается его разрушением. Во многом такая картина образовалась в результате масштабного финансирования американцами неправительственных организаций, которые преследовали отнюдь не пророссийские цели. Так что в этом вопросе мы не согласимся с точкой зрения общей парадигмы марксистского дискурса, в которую был вовлечён и Грамши.

Кто-то упрекнёт, что вы, отвергая либеральное представление о гражданском обществе, отвергаете и концепцию прав человека, вы не цените жизнь человека и его потребности, а хотите установить новую инквизицию! И подобные возгласы периодически исходят из уст известных людей. Но они изначально строятся на неверных представлениях. Мы не отвергаем права человека как таковые и его потребности. Мы лишь отвергаем вредную идеологему, которая присвоила себе исключительное право называть себя антропоцентричной. Христианский гуманизм ещё до гуманизма Просвещения обладал куда большей заботой о человеке и был полноценен. Инквизиция появилась как итог забвения истинного христианства, вырождение человека. Это вырождение попыталось назвать себя в эпоху Возрождения возвращением к истокам, но на деле оно оформило антинародную атомистическую концепцию представлений о человеке.

Мегаполис. Небо окутано серым смогом. Рано утром рабочий идёт на работу по грязной улице. Рядом с ним такие же серые прохожие, спешат по своим делам, ругают на чём свет стоит водителя автобуса, который уехал раньше времени, правительство, которое снова повысило налоги, и просто негодуют над своим бытием. Вокруг стоят бетонные многоэтажки, лишённые какой-либо архитектурной эстетики. Рабочий знает, что сегодня вернётся поздно к жене. Нетрезвый. Пьянки не всегда в радость, но позволяют заглушить пустоту в душе, тоску. Какую тоску? Откуда она взялась? Ответ на этот вопрос не найти. А потому круговорот этой жизни будут постоянно возвращаться, серое небо не явит собой лучи солнца, детский голосок не пробудит весёлым звоном их уютную, но словно спящую комнату. И всё. Дальше смерть и небытие.

Мы не разделяем точку зрения некоторых писателей, которые относятся к пролетариату как к трагедии человечества, осуждая их на вечное духовное обнищание. После появления индустриальных городов, человек новой эпохи – промышленный рабочий переживает, как выразился бы Хайдеггер, экзистенциальный ужас. Ужас своей эпохи, кризис и переоценку ценностей.

Действительно, крестьянская сельская среда жизни со всеми традициями органично соотносится с жизнью человека и его взаимодействию с природой. В городах человек становится оторванным от семьи, от земли предков, от благоденствия природы.