Боб Блэк - Анархия и демократия

Это означает, что тот, кто контролирует повестку дня, контролирует голосование, или, по крайней мере, «внушает такую же значимость повестки, как и в деле принятия законов» 37. Совершенно логично, что написавший об этом явлении (и назвавший его «циклические большинства») в XIX веке математик более известен под псевдонимом Льюис Кэрролл 38. К своему ощущению абсурдности он пришёл честным путём.

10. Другой известный метод противодействия управлению большинства при голосовании это логроллинг.

Логроллинг является обменом голосами между фракциями. Каждая группа голосует за предложение другой группы, которое иначе бы не прошло, потому что каждая группа в меньшинстве. (Заметим, что это не компромисс, потому что предложения не связаны между собой 39. Фракции не делят разницу пополам.) В некотором смысле логроллинг способствует некоторому согласию в важных предпочтениях, так как фракция лишь обменивает свои голоса на голоса, которые она ценит выше, – но она делает это посредством взяточничества и в ущерб совещательной демократии. Большинство в действительности отнюдь не принимает предложения, выдвигаемые посредством логроллинга, – в противном случае для их принятия не было бы необходимости в логроллинге. А те, чьи голоса не нужны, могут быть исключены из логроллинга 40. Эта практика распространена и в представительных, и в прямых демократиях 41.

11. В том маловероятном случае, когда законодательный орган воздерживается от логроллинга, он может попасть в тупик.

Рассмотрим типичный политический вопрос – строительство шоссе (электростанция или мусорная свалка могут служить даже лучшими примерами). Дорога нужна всем, но никто не хочет, чтобы она проходила через его задний двор. Если три группы хотят дорогу – но, спасибочки, не на заднем дворе, – они объединятся, чтобы затормозить проект 42. Всем нужная дорога не будет построена вообще. Результат получается даже хуже, чем с логроллингом, когда, по крайней мере, дорога где-то всё-таки строится и, может быть, даже оказывается для кого-то полезной. Не так-то просто сказать, что хуже: управляемая или неуправляемая демократия.

12. Демократия, особенно прямая демократия, привносит дисгармоничные, антиобщественные эмоции.

Психология экклесии (ассамблеи) – это психология агоры (рынка): «Избиратели и потребители, по сути, одни и те же люди. Мистер Смит покупает и голосует; он не меняется ни в супермаркете, ни в кабине для голосования» 43. Капитализм и демократия стали целями господства одного класса, буржуазии. Сообща они сотворили мир эгоистичного индивидуализма – арену конкуренции, а не поле сотрудничества. Демократия, как и судебный процесс, это метод враждебных решений: «Управление большинства относится к боевой теории политики. Это борьба между противостоящими силами, и победа одной стороны есть поражение другой». Действительно, как заметил Георг Зиммель, правление большинства это действительно эквивалентная замена силы 44. «Мы согласны меряться силами, считая головы, а не круша их. Меньшинство уступает не потому, что убеждено в правоте решения, а потому, что осознаёт своё меньшинство» 45. Публичное столкновение с оппонентом буквально может спровоцировать агрессию, гнев и чувство конкуренции 46.

При системе «победитель получает всё» нет стимула вознаграждать или примиряться с побеждёнными меньшинствами, которые не только не могут поступать по-своему, но ещё клеймятся как вредные. Необъяснимое большинство высокомерно, побеждённое меньшинство обижено 47. Принудительное голосование способствует поляризации и только ужесточает позиции. Дискуссия «может вынести противоречия на поверхность, расширить, а не сократить их» 48. Последствия этого, невидимые в большом масштабе, в тайном голосовании на не слишком частых выборах выходят на первый план, если представить себе малочисленность избирателей, регулярные выборы и общественное голосование. Граждане будут сталкиваться с результатами своей враждебности и злости, и иметь с ними дело в своей повседневной жизни. Выборы являются нежелательными везде, но нигде так явно не проявляется их деструктивность, как в малых сообществах.

13. Другой причиной безответственности большинства и бесправия меньшинства является ощущение легкомыслия голосования, присущий ему элемент случайности и произвола.

Как выразился Торо (процитированный Эммой Гольдман): «Всякое голосование подобно игре, вроде шашек или триктрака, с некоторым моральным оттенком, игре с правдой и неправдой, с нравственными проблемами, и естественно, что делаются ставки» 49. Управление большинства – это рулетка большинства. Популярность студенческого самоуправления и модели ООН подтверждает, что существует игровой, манипулятивный элемент в совещательном процессе принятия решений, не зависящий от результата. Существует интерес, распространяемый делегатами друг на друга, но не на своих избирателей. Голосование это соревнование, иногда с высокими ставками, где официальным судьёй назначено большинство. Насколько собравшиеся граждане играют друг с другом или насколько победа ради победы (или, если на то пошло, как вам самим играется) играет какую-то роль в их мотивации, настолько снижается качество принимаемых решений, и унижение от подчинения управлению большинства становится только сильнее.

14. При представительной демократии с наличием избирательных округов возможно неправильное распределение – создание районов с неравной популяцией – а даже если они равны, махинации практически неизбежны.

Современные демократы согласны с Г.Л. Менкеном: «Ясно, что если в какой-то группе людей каждый голос несёт половину веса голоса из другой группы, то в первой группе, можно сказать, половина людей вообще не имеет права голоса» 50. Даже если округа, как в настоящее время в США, должны быть почти равны по численности населения, махинации (приближение их границ к требуемым параметрам для некоего кандидата или партии) – это постоянный соблазн. Особенно с тех пор, как этим занимаются приходские священники. Используя новейшие освободительные технологии (компьютер), довольно легко нарисовать математически равные, но сфальсифицированные округа.

15. Прямая демократия, пытаясь предотвратить это зло, встаёт на путь федерализма, что увеличивает неравенство.

Если бы округ или местное сообщество были автаркическими – самоуправленческими и самодостаточными – это было бы только их дело: кого и в каком объёме включать в свой состав. Пусть бы они даже провалились сквозь землю. Но программы прямой демократии обычно призывают к федеральной системе с прослойкой «уполномоченных и подлежащих отзыву делегатов, ответственных перед обществом», которые согласовывают решения ассамблеи. Есть вероятность, что некоторые делегаты на более высоком уровне будут высказываться от разного количества граждан, но иметь равное количество голосов. Федеральная система, в которой неравные по количеству населения местности имеют равное количество голосов, ведёт к тому, что право голоса в ней распределено неравномерно среди частных лиц. Федералистская, но одномандатная, мажоритарная избирательная система, очевидным образом приветствуемая сторонниками прямой демократии, в том числе синдикалистами, является наименее пропорциональной из всех систем голосования 51.