Акылбек Даумшар - Порядок и Несправедливость

– Что это такое за досмотр с пристрастием? – не выдержав, первым произнёс Асхат. – Едем ведь в Алматы, а не за границу выезжаем! Проверяют как контрабандистов нас!»

– Да! – в ответ все закивали головой.

– А ещё так будут проверять два раза! – произнёс Алибек, часто ездящий в сторону Актобе на поезде. – В Соль-Илецке и на станции Жайсан!

– Ужас! По своей стране не можем нормально передвигаться! – грустно ответил Сабыр.

– И из вагона не можем выйти, пока он тут будет стоять более часа, и в туалет не сходить! – с сожалением произнёс Алибек.

Прошло около получаса, прежде чем проводник вернул каждому в руки документы.

Спустя несколько минут, состав поезда медленно тронулся с места, и все, вздохнув с облегчением и глядя в окно, провожали взглядом стоящих на перроне пограничников и таможенников.

Алибек вышел из купе и направился в купе Назгуль и Анары. Зайдя к ним, он увидел как все четыре женщины, включая Назгуль и Анар, пили чай.

– Всем приятного аппетита! Доброго дня вам! – Алибек первым поздоровался с двумя попутчицами Назгуль и Анары, старшими ему по возрасту.

– Рахмет, балам! Присаживайся к нам за стол чай попить, – ответила на приветствие ему Жанар-апа, женщина из их делегации партии «Азат».

– Не откажусь! Кто как не мы – казахи, любим по несколько раз в день пить чай! – с улыбкой ответил Алибек и сел с краю возле выхода.

Назгуль налила ему в стакан, стоящий на столике, чай из большого чайника, уже заваренный и подала ему.

– Вот угощайся, Алибек! Пирогом домашним или баурсаками! – обратилась к нему Асем-апа, вторая из взрослых женщин.

– Спасибо! – ответил Алибек и потянулся руками, чтобы не обидеть апашек за баурсаком.

Баурсаки оказались вкусными очень, такими же, как их делала мама в детстве. Алибек в детстве любил их макать в натуральную сметану, которой сейчас не хватало для полного соответствия.

Алибеку вообще нравилась казахская национальная кухня, особенно бешбармак и куырдак. И ей же он отдавал предпочтение, чем всяким бургерам и другой вредной еде, типа лапшы быстрого приготовления или полуфабрикатам. Ещё с детства его родители приучили в еде: если ешь что-нибудь, то питайся цельными продуктами. Если это мясо, куриное или говяжье, не важно, то ешь его цельным, а не пропущенным через фарш со всякими добавками. Если ешь колбасу, то кушай казы, а не заводскую колбасу с добавлением неизвестно чего.

– Вкусно очень, апашки! Спасибо вам большое! – похвалил за баурсаки Алибек апашек. – А вы сами их готовили? – спросил он у них.

– Да! – ответила Жанар-апа. – А пирог готовила Асем-апа.

И Жанар-апа, и Асем-апа были одного возраста, и примерно им было под 60 лет, так же как его маме, если была бы она жива. Обе они были активными партийцами и активистками раньше в молодости ещё наверное. Так рассуждал Алибек, когда видел со стороны их плодотворную агитацию партии «Азат» среди других людей, причем делали без какой-либо выгоды для себя, в том числе и материальной, что так встретишь редко, особенно среди молодёжи.

Обе эти женщины жили в городе вместе со своими детьми, но родом были из аулов, знали и чтили казахские традиции.

Они обе уже были на пенсии, и были подружками, общались между собой и дома. У обеих у них не было уже в живых мужей: Жанар-апа осталась вдовой ещё в советское время, а у Асем-апы глава семейства скончался от болезни два года назад. Дети у них уже были взрослыми, даже старше по возрасту Алибека, и они нянчились с внуками, но всё равно, как они любили говорить «не можем просто сидеть дома без дела». Алибек на их месте представлял свою маму, была бы она такой же активисткой, как они или бы ей доставляло удовольствие сидеть дома и нянчиться с внуками. Впрочем, если бы она была бы и жива, то внуков всё равно ещё пока бы не было, так как он не был женат и детей пока что у него не было.

– Алибек, балам! – обратилась к нему Жанар-апа. – А ты с родителями живёшь?

– Нет, Жанар-апа! У меня мама скончалась, а отец живёт в другом городе и я живу один, – грустно ответил он.

– Соболезную! – сочувственно ответила она. – А мама у тебя были молодая или ты поздний ребёнок был у них? – спросила Асем-апа.

– Мама умерла, когда я был юношей, а отец пережил ее , хотя старше ее по возрасту на 16 лет, – грустно ответил он.

– Родители – это самое ценное в жизни любого человека! – произнесла речь Жанар-апа. – Ведь пока живы наши родители, мы для них будем всегда маленькими, какими взрослыми мы бы не были! Вот у меня мама до сих пор жива, – продолжила свою речь Жанар-апа, – Хоть мне и самой уже за 60 лет и есть уже внуки, а она меня также как и в детстве называет Жанарым! И я, когда она меня обнимает и целует, чувствую себя такой же маленькой и беззащитной, как в детстве. Маме уже скоро исполниться 90 лет! – с гордостью сказала она.

– Желаю ей больше 100 лет прожить! – поддержал ее словами Алибек.

– Спасибо! – поблагодарила его Жанар-апа.

– А у меня родитилей не было и я росла в детдоме, – грустно сказала Асем-апа. – Вышла рано замуж за своего мужа и его родители стали мне папой и мамой. Свёкор и свекровь обращались со мной как с дочкой и баловали меня. Мой муж ведь у них самым младшим был в семье, и я и моя семья, как принято у нас у казахов, жили с ними до самой старости и их кончины. До сих пор вспоминаю о них с теплотой, особенно свекровь, которая научила меня неумеху вкусно готовить и домашнее хозяйство вести, – закончила свою речь Асем-апа.

– А тебе Алибек, пора уже жениться и семью создавать! – серьёзно обратилась к нему Жанар-апа. – Ты у нас парень видный и красивый и вот с нами две молодые девушки едут. Выбирай, не хочу! – улыбаясь и подмигнув глазами девушкам, произнесла она.

Назгуль и Анар от этого аж покраснели и засмущались, и Алибек тоже почувствовал себя неловко.

– Вот сколько у нас земли пустующей и не заселённой, заброшенной! – грустно произнесла Жанар-апа, глядя в окно. – Раньше, когда мы жили в ауле и были совхозы и колхозы, как мы хорошо жили, дружно и уверенные в завтрашнем дне, – продолжила она свою речь. – А сейчас, когда туда приезжаю, всё заброшено, ни работы, ничего нет. Только те, кто получает пенсии по старости и все их дети за счёт своих родителей и живут. Работа есть только на почте и в школе из бюджетных организаций, а в крестьянских хозяйствах – либо платят мало, либо зерном и зерноотходами расплачиваются. У меня там родственники за счёт скотины только и живут, – грустно закончила она.

– Мы хоть в своей жизни увидели много чего хорошего и прожили хорошо, – присоединилась к разговору Асем-апа. – А что ждёт вас в будущем? Работы нет. Производства своего нет, купи-продай сейчас в моде. Вот у меня старший сын имеет высшее юридическое образование, а работу по специальности не может найти, везде требуют стаж работы. А откуда ему взяться, если его никто не берёт на работу юристом? Сейчас вахтами работает в нефтяной сфере, то тут, то там. На работу особо не жалуется, хорошо оплачиваемая, но диплом юриста ведь пропадает! А средний сын, – продолжила свою речь Асем-апа, – имеет тоже высшее образование экономическое, но работает, вернее калымит на стройке или в квартирах делает ремонт. Но это тоже ведь несерьёзно. Зимой, когда нет работы и заказов, таксует. Младший сын сейчас ещё пока учиться в школе, в старших классах, но скоро закончит и даже не знаю, куда ему поступать учиться, – с горестью сказала она.