Иосиф Григулевич - Инквизиция

В 1894 г. республиканец Жозеф Фабр предложил французскому парламенту учредить в честь Жанны д'Арк национальный праздник в день 5 мая — освобождения Орлеана. Дебаты в парламенте по этому вопросу носили исключительно острый характер. Антиклерикалы припомнили церковникам их ответственность за казнь Жанны. Церковники в свою очередь обвиняли своих противников во всех смертных грехах. Архиепископ Э. Ж. Суляр в исступлении взывал, обращаясь к республиканцам: «Берите Кошона и положите его в Пантеоне рядом с Вольтером!» Ж. Фабр ему ответил: «Пьер Кошон — это ваш человек, как вашими являются множество других представителей церкви — его сообщников. Держите его!». [261] Fabre J. Les bourreaux de Jeanne d'Arc… p. 10

Опасаясь превращения Жанны в республиканскую героиню и желая использовать ее популярность в народе в интересах церкви, Ватикан в 1897 г. начал процесс ее беатификации. В 1909 г. папа Пий X провозгласил ее блаженной, а в 1920 г. Бенедикт XV приобщил ее к лику святых. Среди многих тысяч жертв инквизиции Жанна д'Арк пока что единственная, посмертно удостоенная столь великой чести…

Теперь церковники не жалеют чернил, чтобы доказать святость Жанны. С редким апломбом современный французский богослов Руиссен укоряет «неверующих историков» в том, что, дескать, они не способны понять «божественное естество» Орлеанской девы, объясняя — о невежды! — все ее поступки естественными причинами, в то время как они диктовались волею всевышнего… [262] Ruyssen R. P. France religieuse du XII au XV siecle. Paris 1958 p. 257–258

Позволительно спросить Руиссена, почему в таком случае всевышний разрешил Кошону бросить свою избранницу в костер?

Апологеты инквизиции пытаются всю вину за трагическую судьбу Жанны свалить на одного Кошона. Так, например, Фернан Хэйуорд пишет: «Если бы Пьер Кошон, епископ Бовэ, не превратился в послушного слугу Генриха VI, короля Англии, то церковь по своей собственной воле никогда не обвинила бы Девственницу в ереси и колдовстве, и она никогда не превратилась бы в мученицу, героиню из Домреми». [263] Hayward F. The Inquisition… p. 101 Хэйуорд «забывает», что Жанну судили не только Кошон, а еще 125 выдающихся богословов, в том числе «цитадель католицизма» во Франции — Парижский университет.

Мы уже отмечали, что инквизиция сразу же после пленения Жанны бургундцами затребовала ее для суда и расправы над нею. Можно только добавить к сказанному, что после казни Жанны инквизитор Франции Граверан в проповеди, произнесенной им 4 июля 1431 г. в церкви Сан-Мартин де Шон в Париже, с радостью отметил, что «эта дочь непослушная, еретичка, дьяволица была сожжена во имя величайшей славы ортодоксальной веры». [264] Цит. по: Fabre J. Les bourreaux de Jeanne d'Arc… p. 50 Но не только церковники — сторонники англичан приветствовали казнь Орлеанской девы. Ее одобряли и церковники-«патриоты». Архиепископ реймский Ренье де Шартр, которому по церковной линии был подчинен Кошон, ибо Бовэ входило в его епархию, писал вскоре после гибели Жанны, что ее казнь — «свидетельство божественной справедливости» (Ibid., p. 13–14). По существу вся французская церковь одобрила решение инквизиционного трибунала в Руане. Не возражал, а значит, одобрял его и папский престол. Не возражал против него и Карл VII.

Пусть же церковники перекраивают, дописывают, искажают историю. Им все равно не скрыть того факта, что их собратья бросили в костер национальную героиню Франции — Жанну д'Арк, суд над которой был и остается одной из самых позорных страниц омерзительной деятельности инквизиции…

Испанская инквизиция! Ее мрачная слава затмила злодеяния инквизиторов в других странах. О ее кровавых деяниях написаны сотни книг, о ней пишут и будут писать как испанские историки, так и историки других стран, пытаясь не только рассказать в назидание потомству о ее жестокостях, но и объяснить их, разобраться в сложных корнях, породивших и питавших этот репрессивный орган на службе церкви и испанской короны.

В Испании инквизиция достигла своей «высшей» степени развития. Испанская инквизиция стала примером, эталоном для учреждений такого же рода во всем христианском мире.

И действительно, нигде инквизиция не действовала столь жестоко и всеобъемлюще, нигде она не соединяла в себе в такой «совершенной» форме черты церковной и политической (государственной) полиции, как это было в Испании, управляемой католическими монархами.

Заслуживает внимания то обстоятельство, что в Кастилии до второй половины XV в. инквизиции как постоянного института вообще не существовало. Это объясняется тем, что Кастилия, возглавлявшая на протяжении столетий борьбу за освобождение Испании от мавританского владычества, не могла позволить себе иметь «священный» трибунал, кровопускательные операции которого не только не укрепили бы, но значительно ослабили бы ее позиции по отношению к противнику. Что касается Арагона, то первый инквизиционный трибунал был в нем учрежден епископом Бернардом в Лериде в 1233 г. В 1238 г. папа римский официально учредил инквизицию в Арагоне, которая особенно энергично действовала в примыкавших к Франции епархиях — Ургеля, Барселоны, Хероны и упомянутой выше Лериды,

Во второй половине XIV в. в роли арагонского инквизитора подвизался доминиканец Николас Эймерик, беспощадно преследовавший спиритуалов, еретиков различных оттенков, иудействующих, ведьм и прочих подлинных и вымышленных врагов церкви. Эймерик вошел в историю как автор одной из отвратительнейших книг, когда-либо созданных богословами, — «Руководства для инквизиторов» («Directorium inquisitorum»), ставшей второй библией для сотрудников и «родственников» «священного» трибунала. Усердие Эймерика вызвало волну возмущения среди населения, что заставило арагонского короля Иоанна I не только отказаться от его услуг, но и незамедлительно выслать его из страны.

В XV в. деятельность арагонских инквизиторов вновь активизировалась. Они весьма энергично вылавливали последователей Уиклифа и других еретиков и расправлялись с ними соответствующим образом. Однако в Арагоне и тем более в Кастилии ересь в указанную эпоху не принимала массовых размеров. По-видимому, это объясняется своеобразным характером испанского феодализма, отсутствием крепостничества, ограниченностью королевской власти, могуществом знати, вольностями городов и многовековой войной с маврами, поглощавшей всю энергию испанского средневекового общества, в том числе и его беднейших слоев.

Положение кардинальным образом изменилось в последней четверти XV в., в основном под влиянием трех событий: объединения Арагона с Кастилией в Испанское королевство, к которому была присоединена сицилийская корона и Наварра; освобождения от мавританского владычества южной части Иберийского полуострова с центром в Гранаде и воссоединения этих земель с Испанией; и, наконец, открытия и завоевания Америки и превращения Испании в результате этого события в первую в мире и крупнейшую колониальную державу, владычицу морей и обладательницу несметных сокровищ.