Ильнар Салимшин - Путинизм

Зигмунт Бауман напоминает нам, что" без негативности хаоса нет позитивности порядка; без хаоса нет порядка». Для Путина и его когорты сотрудников органов безопасности советской эпохи весь период с 1985 по 2002 год-периодизация, используемая Булдаковым, – был временем системного кризиса. Изображение периодов Горбачева и Ельцина как современной смуты проникло в российскую мысль в 2000-х годах. Временами эта версия событий намеренно преувеличивалась, но «хаотические 1990-е» не были просто циничным повествованием, оправдывающим авторитарный поворот. В то время потенциальная «дезинтеграция» или «коллапс» России также широко обсуждалась в западных комментариях, причем аналитики указывали на Россию «в смятении», «несостоявшееся» или «несостоятельное государство», даже «еще одно Сомали», которое угрожало «пойти по пути Советского Союза».

Реальность России в 1990-е годы для многих российских граждан была страной, которая столкнулась с «общим хаосом в управлении во всех сферах политической жизни» и «почти полным отсутствием эффективного государственного контроля над российской территорией». Столкновения за политический суверенитет между президентом и парламентом привели к вооруженным столкновениям в центре Москвы в 1993 году, в результате которых погибло более 170 человек. Военные институты и институты безопасности фактически стали самостоятельными субъектами в вопросах суверенной власти. Президент больше не был эффективным суверенным лицом, принимающим решения, а был лишь одним из центров власти среди многих. Чечня стала де-факто отдельным государством после провала катастрофической военной кампании в 1996 году. Другие регионы игнорировали Москву и становились все более автономными как в политических, так и в экономических вопросах. Закон и порядок в некоторых частях государства были нарушены, и к 1993 году в России был один из самых высоких показателей убийств в мире. Требование российского общества в ответ на эти проблемы, скорее всего, никогда не будет заключаться в большей либерализации и демократизации, как это отстаивают западные аналитики.

Эти проблемы на национальном уровне скрывают индивидуальный опыт беспорядков. Коллективные воспоминания были дополнены личными травмами – вспомните знаменитую историю Владимира Путина, молодого сотрудника КГБ, застрявшего в Дрездене в 1989 году, когда толпа протестующих собралась снаружи. Позвонив на ближайшую советскую базу для подкрепления и получив ответ, что «Москва молчит», Путин вышел на встречу с разъяренной толпой протестующих в одиночку, нарушив правила ведения боевых действий и угрожая своей карьере. Позже Путин сказал: «У меня тогда возникло ощущение, что страны больше не существует. Что он исчез. Было ясно, что Союз болен. И у него была неизлечимая болезнь – паралич власти». Государство отступило, больше не будучи суверенным, и Владимир Путин, сотрудник КГБ среднего звена в немецких провинциях, был вынужден выйти за рамки правил, чтобы принять решение.

Критики Путина часто преуменьшают этот портрет 1990-х годов как периода беспорядка, повторяя точку зрения Фридриха о том, что определенная степень хаоса была необходимой предпосылкой для достижения успехов в области свободы, справедливости и демократии. Несомненно, постсоветское понимание порядка было искажено советским опытом: многие нормальные виды деятельности, такие как торговля и частный бизнес, первоначально были обозначены как виды «беспорядка», отражающие нормы советской эпохи. Институциональное наследие – особенно среди спецслужб и служб безопасности – так называемых силовиков-также сыграло свою роль в воспроизведении особого бинарного понимания порядка и беспорядка, которое отражало институциональные предубеждения советской эпохи. Объясняет социолог Ольга Крыштановская: «Что такое беспорядок в глазах человека в форме? Это отсутствие контроля. Если нет контроля, это означает, что есть возможность для независимого влияния. Силовики рассматривают существование альтернативных центров власти в стране как угрозу целостности государства. Дума не подчиняется администрации президента? Расстройство. Вяхирев – не Кремль – управляет „Газпромом“? Расстройство. Некоторые партии чего-то хотят, или некоторые СМИ о чем-то говорят? Это все беспорядок, который нужно ликвидировать. И они его ликвидировали.».

Однако страх перед хаосом и стремление к порядку были не просто патологией КГБ, но отражали более широкий консенсус в отношении порядка в российском обществе. Традиционное российское понимание порядка выходило за рамки общего определения порядка как «разборчивого, предсказуемого поведения в соответствии с признанными нормами» и отражало то, что Хедли Булл назвал «августинианским» подходом, в котором «считается, что концепция имеет внутреннее моральное содержание». Русский словарь определяет порядок как «упорядоченную, хорошо организованную и правильную ситуацию». Порядок имеет свое собственное моральное качество, независимо от других ценностей, и поэтому его стоит преследовать в своем собственном праве.

Такое понимание порядка имело народную поддержку в России за пределами силовиков. Опросная организация «Левада-центр» с конца 1990-х годов задает россиянам один и тот же вопрос: «Что важнее для России-демократия или порядок?» В апреле 2000 года доля населения, предпочитающего порядок (даже если это означает ограничение некоторых демократических принципов и прав личности», как сформулировал вопрос опросник), выросла до 81 процента, что является рекордно высоким показателем. Путин и его советники ухватились за это народное настроение и представили стремление к порядку как ответ правительства на демократическое требование. Именно миллионы простых людей, утверждал Путин в телевизионном обращении 2000 года, пострадали от слабого государства: «Цена беспорядка [разболтанности] государства-это личная безопасность, неприкосновенность частной собственности… наше собственное благополучие и будущее наших детей». Когда Путин сказал Федеральному Собранию в 2002 году, что «мы обязаны навести порядок» в местном самоуправлении, это был «тот порядок, о недостатке которого говорят и пишут граждане страны».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.