Виктор Зубачевский - Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Этноконфессиональная чересполосица ЦВЕ и сложность возникновения стабильных национальных государств определили ее промежуточное положение. До 1918 года регион входил в состав Австро-Венгрии, Германии и России, являясь буфером между западом Центральной Европы и Восточной Европой. «Приливно-отливными землями» назвал регион французский геополитик Ж. Готтман [6] См.: Поздняков Э.А. Геополитика. М., 1995. С. 83. . Это определение отражает геополитическую особенность ЦВЕ как «региона пограничья», признаком которого на рубеже XIX–XX веков явилась «сдавленность» между Россией и центральными державами [7] Миллер А.И. Об истории концепции Центральной Европы // Центральная Европа как исторический регион. М., 1996. С. 19, 21. . Регион являлся единым экономическим пространством континентальных империй, чьи территориальные параметры во многом определяли их международное влияние и обусловливали многополярное равновесие сил в Европе. Вместе с тем государственные границы отражали систему пространственно-силовых отношений между империями и закрепляли сложившийся между ними баланс сил.

Революции 1917 года и Брестский мир способствовали подъему национально-освободительных движений на территории бывшей Российской империи. Осенью 1918 года в условиях развала Австро-Венгрии и революции в Германии в ЦВЕ возникли суверенные государства: Австрия, Венгрия, Польша, Чехословакия (ЧСР), Литва. Решения Парижской мирной конференции превратили эти страны в разъединившую Германию и Россию буферную зону и «санитарный кордон».

Сегодня видение современной конфигурации Центрально-Восточной Европы остается предметом дискуссии как в российской, так и в зарубежной историографии. Так, ученый-славист Э.Г. Задорожнюк понимает под «Восточной Европой» бывшие республики СССР, а под «Центральной Европой» – «пояс государств между Балтикой и Адриатикой, стран бывшего социалистического содружества» [8] Задорожнюк Э.Г. Новые региональные идентичности в Европе: становление и перспективы // Страны Восточной Европы в поисках новой идентичности: Сб. науч. тр. М.: ИНИОН РАН, 2006. С. 15. . Петербургский историк В.В. Носков считает термин «Центрально-Восточная Европа» идеологической конструкцией, оставшейся в наследство современной историографии от времен «холодной войны», и попыткой возродить миф о величии Речи Посполитой [9] Носков В.В. Изобретая Центрально-Восточную Европу (к выходу в свет коллективного труда польских и французских историков «История Центрально-Восточной Европы») // Диалог со временем. Вып. 32. М., 2010. С. 323, 342. . Автор настоящего труда использует концепт ЦВЕ как аббревиатуру в утилитарных целях (для сокращения объема книги), хотя в предшествующих работах применял словосочетание «восточная часть Центральной Европы». Бурные дебаты о геополитическом пространстве региона продолжаются в Польше [10] Центральная Европа в поисках новой региональной идентичности. М., 2000. С. 10–11, 80–81. , а сегодня идут также на Украине и в странах Балтии. Ментальные карты ЦВЕ остаются предметом дискуссии.

Возникшая в конце ХХ – начале XXI века система европейских геополитических координат напоминает Версальскую (или, по мнению ряда ученых, Вестфальскую) систему, что объясняет особый интерес к ней Российской Федерации. Исторический опыт политики Российской империи по защите ее западных рубежей в начале ХХ века актуален для современной России. Но при всей важности изучения политики России в ЦВЕ комплексного геополитического освещения в отечественной исторической литературе она не получила и нуждается в дальнейшем исследовании. По целому ряду аспектов рассматриваемые автором конфликты России с Германией и Австро-Венгрией (в частности, по польскому вопросу), а с 1918 года – и с Польшей остаются объектом научной дискуссии как между российскими и зарубежными учеными, так и внутри сообщества отечественных историков.

Сложность, ответственность, деликатность конфликтов первой трети ХХ века и более позднего времени заключаются в том, что восприятие наиболее болезненных эпизодов политики России и Германии идеологизируется до сих пор не только историками и политиками «дальнего» и «ближнего» Запада, но и российскими учеными и политиками. Отметим, что и сейчас, и в будущем представление о потенциальных вариантах исторического процесса позволяет – в известной степени – его прогнозировать, помогая избежать многих ошибок.

Отсюда следует практическая важность осмысления опыта истории отечественной внешней политики, в частности изучение роли географических факторов. На заре советской историографии 19181923 годы называли «первым туром войн и революций». Второго тура не последовало, но основные военные и политические конфликты в межвоенный период пришлись не случайно на ЦВЕ. Важнейшей для государств региона стала проблема границ, вызвавшая противоречия как между ними, так и великими державами. Главными участниками конфликтов являлись Советские республики (СССР), Веймарская республика и Польша, но проблема границ касалась также Чехословакии и Литвы. Свой интерес имели украинские и белорусские националистические партии и организации.

В эпицентре конфликтов оказалась Польша, ибо Веймарская Германия и Советская Россия видели в ней «сезонное (буферное) государство», форпост Запада в борьбе с русской революцией и часть «санитарного кордона» против СССР. Однако и Польша обостряла отношения с СССР и Германией, Чехословакией и Литвой.

Спорными территориями Польши стали Восточная Галиция и Виленский (Вильнюсский) край [11] Восточная Галиция (Червонная Русь), ныне часть Западной Украины, и Виленский край были оккупированы Польшей в 1919 году. , Данциг и Польский (Данцигский) коридор, Верхняя Силезия. В составе ЧСР оказались Прикарпатская Русь и бо́льшая часть Тешинской Силезии [12] Прикарпатская (Подкарпатская, Угорская) Русь (ныне Закарпатская Украина) и Тешинская Силезия официально вошли в состав ЧСР в 1920 году. , на которую претендовала Польша. Выделенная из Восточной Пруссии под управление Лиги наций Мемельская (Клайпедская) область, отошла затем к Литве. В то же время проблема транзита по реке Неман стала объектом споров России, Польши, Литвы, Германии и держав Антанты.

Наличие в составе Польши крупных национальных меньшинств, этнически и культурно близких населению Советской Украины и Советской Белоруссии, антипольские ревизионистские устремления Германии и Литвы открывали возможность вовлечения Советского государства в потенциальный военный конфликт. К проблемам Данцига, Польского коридора (в 1919–1939 гг. наименование польскойтерритории, отделившей германский эксклав Восточная Пруссия от основной территории Германии. – Ред.) и Верхней Силезии СССР прямого отношения не имел, но в случае обострения германо-польских противоречий не смог бы остаться в стороне, что объясняло внимание Кремля и к этим спорным территориям.