В. Дудко - Крах наступательной стратегии ВМС США на ТОФ. Книга 1. Герои Бангора

За столом сидели офицеры, сдержанные и празднично убранные. На лицах так горели глаза и улыбки, что стояло сплошное сияние. Я встал, представился, рассказал о себе, потом о своей мечте: «Так вот, как же… флот, он тут… я там… а где же, когда же… флот… он же не ждёт… боевые корабли», – мямлил я.

Меня с интересом рассматривали и обсуждали вслух. Через полчаса уже все были свои. Вскоре помощник решил, что ему нужно что-то сказать, а то через пару минут он уже ничего сказать не сможет, через пару минут он уже сможет только кивать. Он встал и начал говорить про флот, про море, про меня, которого совсем не знал, и чем больше он говорил, тем больше ему казалось, что он говорит не про меня, а про себя, про свою жизнь, про службу, про флотское братство, которое, гори оно хоть синим пламенем, все равно не сгорит, про родину, про тех, кто ее сейчас защищает, и в случае чего не пожалеет самой жизни, про священные рубежи…

Моё представление продолжалось. Ещё тридцать минут говорили тосты, потом стол загудел сплошным белым шумом, из которого не выделялось ни одного голоса, но диалог продолжался, и всё шло своим чередом.

С половины стола старших офицеров запели морские песни и пели всё: «Бежал бродяга с Сахалина…», «Холодные волны вздымает лавиной…», «Растаял в далёком тумане Рыбачий…».

Вскоре все разошлись, в Москве было десять вечера, а на Камчатке – семь часов утра. Через час подъем флага.

Ровно в восемь, 6 сентября 1971 года, весь экипаж стоял на корпусе подводной лодки, зыбкой тенью покачиваясь в сумерках рассвета в такт волне, продолжая так же источать аромат хорошего коньяка, крабов и морских песен.

– На флаг и гюйс «смирно»!

– Флаг и гюйс поднять!

Теперь я стоял в строю своей офицерской жизни. Это и было то самое морское братство, в которое я вошёл безраздельно и навсегда.

Я был не женат и не избалован бытом. Днём и ночью служба брала своё, поэтому я видел только то, что нас окружало. Примерно через полгода, когда я сдал экзамен на самостоятельное управление подразделением и сдал зачёты на допуск к самостоятельному несению вахты вахтенным офицером, мне разрешили сход с корабля, и я мог выйти на прогулку и увидеть своими глазами, где я живу. Территория, где располагалась база подводников, представляла собой своеобразное зрелище. С одной стороны, это было жалкое и прямо убогое зрелище. С другой – это был посёлок санаторно-курортного типа на берегу океана с целебными минеральными источниками – живой водой, чистым воздухом и лесом без змей и воробьёв, которые там не живут. Жилой фонд состоял в основном из деревянных оштукатуренных домов 1937 года постройки, за исключением двух-трёх железобетонных, вновь построенных домов вместе с котельными для отопления. Но горячая вода была в титане.

Другие жёлтые домики были бессистемно разбросаны по северной части полуострова и хоть как-то веселили глаз. В них отсутствовали отопление и вода, не говоря уж о других удобствах. На самом верху ютились домики части ПВО, пониже – домики для семей моряков. Количества даже такого убогого жилья было совершенно недостаточно. Семьи моряков улетали на материк к родным. Вновь прибывшие семьи ютились где попало, жёны между походами грызли мужей-моряков, а моряки задорно уходили в океан и с нескрываемой тоской возвращались обратно, предчувствуя борьбу с политотделом за выживание.

Нет ничего хуже для офицера, да и любого мужчины, чем его обездоленная жена, озлобленная бытом и плачущая ночами по несчастным, произведённым тобой детишкам.

Большая часть офицеров кораблей были женаты, остальные – холостяки или разведённые. Это в основном лейтенанты и капитаны. Но все чаще к ним стали примыкать и капитаны 3-го ранга. Представьте себе эту несметную армию женихов, которые, не женившись в училище, теперь годами не могут найти себе спутницу жизни. И не потому что все они уроды, пьяницы или импотенты. Просто они переставали быть элитой. Работа по унижению армии уже вовсю велась в стране. А элита, как вы теперь понимаете, это не только образованность и культура, но и достойная зарплата, и возможность независимо жить в уважающем тебя обществе.

Хотя зарплата лейтенанта на Камчатке и была почти в три раза выше, чем зарплата инженера крупного завода, на деле со всеми затратами он получал не намного больше, чем иной рядовой инженер. Быстро прошли те времена, когда для девушки было престижно стать офицерской женой, когда все военные училища осаждали страждущие романтического замужества леди, готовые ехать с избранником хоть к черту на рога. Кто-то из людей старших поколений наверняка заворчит: мол, в наше время только любовь, а не толщина офицерского кошелька, определяла выбор девушки, решившей связать свою судьбу с лейтенантом. Только, поверьте, это было, но прошло. Прошлое частенько идеализируется. Считалось, что жены советских офицеров жили как обеспеченные барыни. Но учтите, что восемьдесят процентов из них были с высшим образованием из Москвы, Питера, Севастополя и др. престижных городов и вполне самодостаточны в иной гражданской жизни.

Правда, по сумме бытовых льгот государство возвышало офицера почти на самую вершину социальной пирамиды, что компенсировало многие тяготы, но это в прошлом. После реформ Н. Хрущева в начале 60-х офицеры окончательно потеряли свой социальный статус. Так, что был потерян образ невесты, которая безоглядно шла за человеком в погонах, не думая о деньгах и жилье. Но были и иные, которые, выйдя замуж, оставались в Питере или Москве, получая офицерскую получку там же, и особенно не страдали от разлуки. Женщина всегда думает о благополучии семьи. Поэтому были чувства и терпение в женщинах, было желание создать семью и пронести через все испытания и трудности то светлое, что изначально связывало. Вот этому я был свидетелем.

В советскую пору кадровая машина худо-бедно, но придирчиво отбирала в курсанты лучших из лучших (брака было немного). А в училищах и академиях основательно лепили из них белую кость армии. Кроме устройства лодки или корабля, будущие офицеры усваивали этикет, учились танцам, могли отличать Пушкина от Байрона, а Репина от Дега. Они знали, что в форме запрещается появляться на улице с сигаретой или авоськой, что живот не должен висеть, выпирая из-под ремня, как астраханский арбуз. Что нельзя долбить в уши дам солёными матюгами и сморкаться перед ними двумя пальцами. Основную массу офицеров составляли выходцы из интеллигентных городских семей (а процентов тридцать лейтенантов были сыновьями морских офицеров). В начале 90-х все стало меняться, формировали из того, что было, оставалось все меньше офицерских династий, всё резче отличались семьи друг от друга, а начальник от начальника. Стал быстро угасать дух традиций флота и послевоенного морского братства. Романтика первых атомоходчиков уходила, а на смену ей, жирно чавкая грязью, лезла перестройка.