Мирошин - Выбор. Уроки истории: повторение пройденного

Добровольные показания американских военнопленных, захваченных на корейском фронте, также подтверждали тот факт, что правительство США вело в Корее бактериологическую войну.

В результате исследования на насекомых, животных и на некоторых зараженных предметах, сброшенных с американских самолетов, были обнаружены следующие бактерии: возбудители чумы, возбудители брюшного тифа, возбудители дизентерии, возбудители холеры, возбудители сибирской язвы, а также некоторые вирусы.

Слушая об этом в специальных сводках штаба флота, а также читая эти сообщения в газетах, Володе и Тамаре было от чего волноваться. От Кореи до Совгавани было рукой подать.

Однажды с маленьким Юрой произошел случай, который так и остался загадкой. Дело было так. Тамара стирала в комнате бельё и выходила во двор вешать его сушиться. Юра едва только начинал ходить, больше ползал. Выходя на улицу, Тома всякий раз видела, что её ребенок играется возле крыльца. В очередной раз она вышла, а ребенка возле крыльца нет. Стала звать его, не отзывается. Никого посторонних вокруг не было. Тамара бегала вокруг барака, нет нигде. В конце – концов, подняли по тревоге матросов, стали прочесывать лесной массив – нигде нет ребенка.

Оставалось последнее – упал в пропасть. Но в это трудно было поверить, так как от крыльца барака до обрыва было довольно далеко, метров 50—70, ребенок не мог туда самостоятельно добраться. Заглянуть с обрыва вниз было невозможно, ничего нельзя было разглядеть, мешали выступавшие камни, кусты. Оставалось только спуститься вниз, к воде. Но сделать это можно было только по старой полусгнившей деревянной лестнице, которая была кое-как прикреплена к скалистому обрыву, и находилась метрах в трехстах в стороне от поселка. Её назначения никто не знал, говорили, что сделали её еще во время войны для каких-то военных целей, а потом забросили за ненадобностью. Но всем было понятно, что последний вариант, если ребенок упал в пропасть, означает только одно – что он мертв.

Группа смельчаков полезла по этой лестнице, и Тамара вместе с ними. Спустившись, стали пробираться вдоль берега примерно до того места, где был мусорный жёлоб, куда сбрасывали помои. Идти было непросто, так как весь берег был усеян обломками скал, огромными морскими валунами, завален гниющей морской травой и всяким мусором, который океан выбрасывает на берег. И вот на огромном гладком валуне все увидели ребенка. Тамара потеряла сознание. Ребенок был жив, на нем не было даже царапины. Когда выбрались на поверхность, уже поджидала машина, и Юру срочно повезли в Советскую Гавань, в госпиталь. После тщательного осмотра врачи констатировали, что ребенок полностью здоров, что у него нет ни ушибов, ни переломов, ни даже царапин.

Так эта история и осталась неразгаданной загадкой. Как мог ребенок, практически не начавший еще самостоятельно ходить, добраться до пропасти, свалиться туда, оказаться на высоком камне и остаться невредимым. Высказывались разные предположения, что возможно его туда отнесла какая-то неведомая большая птица, или зверь.

После этого события жизнь пошла своим чередом. Радио, эта черная тарелка на стене, было для маленького Бори единственной возможностью ощущать себя жителем большой страны, слушая передачи. Бывало, лежал Боря в кровати, маленький-маленький, где-то на краю земли, а по радио слышались позывные сигналы: «ши-ро-ка-стра-на-мо-я-род-на-я…» и он понимал: это Москва, столица, как же она далеко. А еще по радио передавали прекрасные песни о Москве, о Родине.

Такое же ощущение, только ещё более сильное, маленький Боря испытал, когда семья на поезде поехала в Москву в отпуск. Поезд был на паровозной тяге. Рельсы были не везде двухпутные, и часто поезду приходилось стоять на полустанках, или прямо в степи или в лесу на разъездах и ждать когда пройдет встречный поезд чтобы следовать дальше. Такие вынужденные остановки иногда длились довольно долго. И тогда пассажиры выходили из вагонов, чтобы поразмяться, ведь до Москвы ехали тогда больше недели. На одной такой остановке пассажиры высыпали из вагонов: кто собирает полевые цветы (а это была лесостепь), кто полез на кедры за шишками. Но вот проходит встречный состав, паровоз дает длинный гудок, и вся публика бежит к своим вагонам.

На всем пути следования за несколько дней в дороге Боря видел просторы своей необъятной Родины. Мимо проносились большие и малые города, деревни, менялась растительность, солнечные дни сменялись дождливыми и обратно. На станциях к вагонам выходили местные жители и предлагали купить у них ягоду: морошку, бруснику, голубику, клюкву, а также квашеную капусту с горячей вареной картошечкой, жареную или вяленую рыбу.

Какой бы скромной не была станция, на ней обязательно был бюст Сталина, или слова «Сталину слава» или вроде того, и всегда это было аккуратно покрашено или побелено известкой, и сияло чистотой и ухоженностью. Поэтому на протяжение всего пути можно было видеть всякое, в том числе убогие деревни, но обязательно везде были символы, которые внушали мысли о великой стране.

Особенно сильные переживания Боря испытывал, когда поезд начинал подходить к Москве. Примерно за час до Москвы в поезде по внутреннему радио начинали звучать патриотические песни:

«Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся Советская земля…

Кипучая, могучая,

Никем непобедимая,

Страна моя, Москва моя,

Ты самая любимая…».

Или:

«Летят перелетные птицы

В осенней дали голубой,

Летят они в жаркие страны,

А я остаюся с тобой.

А я остаюся с тобою,

Родная моя сторона,

Не нужно мне солнце чужое,

Чужая земля не нужна…»

Это поднимало настроение, волнение нарастало: скоро, совсем скоро ты увидишь Москву. За окном уже мелькали пригородные платформы, дачные поселки, и вот поезд на медленной скорости въезжает в Москву. С детства у Бориса чувства к Москве – как к чему-то святому. И в эти годы, и позже, когда он приезжал в Москву, он обязательно приходил на Красную площадь. Стоя на площади, он смотрел на смену караула у Мавзолея Ленина, на величественные стены с зубцами, на седые ели вдоль кремлевских стен, на красное полотнище государственного флага над Кремлем.

Зима на полуострове Меньшиков была суровой. Барак заметало снегом по самую крышу. Вода была привозная, в железной бочке. А для стирки Тамара растапливала на печи в ведре снег. Печь топили дровами. Когда Тамара простужалась и чувствовала недомогание, она выходила во двор, и начинала колоть дрова. Так и лечилась.