Группа Q - Времена лжи с Владимиром Познером

А вот подборка оппонентов неожиданна. Глазьев и Рогозин — на тот период были явно второстепенными (в лучшем случае) лицами в происходивших событиях и никакого влияния на них не оказывали.

Ну чего бы г-ну Познеру не пригасить на передачу того же Руцкого. Или Хасбулатова. Они не пришли — прискакали бы с удовольствием. Или, например — Бабурина с Исаковым. На тот момент они являлись статусными депутатами Верховного Совета. И принимали в событиях непосредственное, решающее участие.

Неприглашённые могли бы рассказать много интересного. Почему же вместо них приглашены те, кто тогда ни на что не влиял, зато теперь не сходит с экранов? Но об этом позже.

В соответствии со сценарием Познер начинает «разогревать публику». Сейчас мы проведём опрос аудитории, разделённой «по предельно простому принципу». по возрасту, говорит он. И пока участники нажимают кнопки, мы обратимся к нашим гостям — а вот расскажите-ка в двух словах, чем для каждого из вас были те дни?

Очень показательны ответы.

Гайдар: самые трудные дни в моей жизни. — Почему? — Потому, что принимал решения о жизнях людей. Трогательно, обще, никакой конкретики. За людей переживал — это ведь так тяжело!...

Рогозин: в личном плане — трагедия. И тут же — квалифицированная юридическая оценка произошедшего. Молодец — хоть что-то конкретное. Пока говорит Рогозин, показывают лицо Гайдара. На лице написано: вот ведь гад! Как красиво излагает!...

Глазьев — вообще о себе ни слова. Только о происходящих событиях. И тоже предельно конкретно.

Черниченко — … Вот тут у человека вырываются эмоции: он начинает нести околесицу про «ГУЛАГ», про «эвфемизм Советской Власти» и даже, ткнув себя в грудь (для непонятливых) — про «АгроГУЛАГ». Человек явно пытается взять реванш за неудачное начало, когда он показал «дорогим россиянам» свою слабость. Теперь трескучей фразеологией он хочет морально оправдаться, показать, какое великое и хорошее дело сделали те, кто расстрелял свой Парламент. От какой «страшной угрозы» они спасли страну. Но выглядит Черниченко неуверенно и явно проигрышно.

Далее следуют кадры хроники «начала девяностых». Как выражается Познер — «что бы понять, что была за атмосфера».

И очень кстати: пустые прилавки, разворованные Гайдаром и приспешниками вклады населения, состояние стресса у людей от всей этой реформенной гадости… Подробности душераздирающие — но на этом фоне теряется (вернее НЕ ПОКАЗАНО) важнейшее событие: мартовский референдум 1991 года о сохранении СССР. Его, если кто забыл, потом цинично нарушили Ельцин ВМЕСТЕ с Хасбулатовым и Руцким.

Вместо этого зачем-то (скорее всего — для видимости «объективности». показывают апрельский обмен денег, хотя он как раз к теме никакого отношения не имеет.

Затем — это важно отметить — в кадрах мая и октября 1993 года все противники реформаторской шайки показаны либо а) как погромщики — для этого используется запись первомайской демонстрации и особенно кадры сражения демонстрантов с милицией (у неискушённого зрителя идёт ассоциативное противопоставление: неорганизованная буйная толпа — защитники порядка)

б) как звери в человеческом обличье — для этого показываются кадры наезда грузовика на ОМОНовца в мае (напомним: следствие не установило, что за рулём сидел именно демонстрант; а многочисленные факты указывали как раз на то, что наезд совершил кто-то из числа сотрудников МВД) и съёмки раненного солдатика «голубой дивизии» в октябре (при этом опускают продолжение сюжета, в котором этому же раненному пацану «красно-коричневые звери».

оказывают медицинскую помощь и подбадривают его)

в) как неорганизованные люмпены, разрушающие основы государственности — для этого используется сюжет с прогоном «сквозь строй» чиновника мэрии. В него, в бедолагу, аж два раза плюнули, один раз дали пощёчину и один раз заехали мягкой частью зонтика по голове (кстати — не попали)

г) как антисемиты — для этого постоянно крутят сюжет и поминают к месту и не к месту с А. Макашовым (напомним, что оканчивалась его знаменитая фраза, из-за которой его и зачислили в «антисемиты», так: «а настоящие евреи — с нами!».

Подборка сюжетов тонка, но тенденциозность лезет изо всех дыр настолько, что Познер вынужден нанести «упреждающий удар» по тем, кто разберётся в режиссуре и монтаже «хроники». такой набор кадров, как бы извиняясь говорит он, конечно эмоциональная вещь… Можно, конечно, отбирать по-разному… Но мы просто хотели показать то состояние, напряжение 93-го года, и что было в 1991 году в августе…

Но если показывать 1991 год — при чём тут обмен денег!? И почему, повторимся, не показали референдум, на котором люди однозначно проголосовали за сохранение СССР? Что — с памятью плохо стало у Познера? И почему бы не показать фотографии погибших — только по официальным данным их более полутора сотен. И почему не показать, сколько сотрудников милиции и армии защищали Дом Советов, не изменив присяге? Из общего контекста выбьется? Ну, к этому мы ещё вернёмся…

Познер, с самым честным выражением лица, продолжает: Дмитрий Олегович, вы же поддерживали Верховный Совет… И, словно невзначай: и Руцкого, который и рвался к власти НЕСОМНЕННО. И Хасбулатова — все они были против Ельцина… Здесь начинает внедряться в головы зрителей одна из главных идей передачи: основным было противостояние КОНКРЕТНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ФИГУР. Не идей, не взглядов, а именно фигур, личностей. Вот это необходимо отметить для окончательного анализа основных задач передачи.

Далее Познер упоминает о референдуме, ставя Рогозина в неудобное положение: как же так — был референдум, а вы пошли против воли россиян?

И здесь Рогозин бросает аргумент, который Познеру нужно всеми силами «замазывать». Ни к Хасбулатову, ни к Руцкому я тёплых чувств не испытываю. А основная ошибка — считать, что конфликт был только между этими людьми. Дальше он говорит вещи правильные, но уже не столь важные. А Познер молчит: ему нужно, что бы тезис о том, что основным было противостояние идей СИЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА и РЕФОРМ по-ельцински (которые де-факто взаимоисключают друг друга) не был озвучен прямо. Поэтому он терпеливо выслушивает излияния Рогозина и сразу, при первой же возможности, передаёт слово Черниченко — что бы Рогозин, упаси боже, ещё чего-нибудь «ненужного». не ляпнул…

Черниченко… Как говорится — что с убогого возьмёшь? Человек законсервировался в своей пещерной радикал-демократичности на уровне 91-93 годов. Он не понимает, что времена изменились, что Познер его просто подставляет, спрашивая: вот вы призывали их там всех… того… Вот вы скажите: если демократия чужое мнение расстреливает из танков — она может называться демократией? Вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз.