Дмитрий Медведев - Национальные приоритеты

– Почему при выборе участников программы «Доступное жилье» отобраны проекты строительства жилья, относящегося к высокому ценовому сегменту? Разве его можно назвать доступным?

– Отобранные заявки – это крупные стройплощадки по миллиону и более квадратных метров, в общей сложности порядка 50 миллионов метров жилья. Действительно, инвесторами выступают крупные российские структуры. Но это не значит, что они строят для себя. У их руководства, можете не сомневаться, все жилищные проблемы решены, они живут в пределах Садового кольца и по Рублевке. В данных проектах, поскольку они являются коммерческими, есть жилье разного уровня – как жилье класса премиум и элитное, так и жилье эконом-класса. Идея в том, чтобы за счет строительства дорогого жилья участвовать в софинансировании строительства доступного жилья эконом-класса применительно к условиям конкретной местности.

Ведь в чем еще наша очень серьезная проблема? Строить жилье по близким ценовым параметрам, скажем, в Европе достаточно легко – Европа маленькая – а в масштабах нашей страны это сложно. У нас большая поляризация доходов. Очевидно, что там, где выше доходы, дороже и жилье. Это, увы, экономический закон. С другой стороны, на удаленных территориях дешево тоже не получается: надо завозить издалека стройматериалы, тянуть дороги, создавать социальную инфраструктуру.

Отсюда и появилась вторая идея: создать пилотные площадки, где будет менее крупная застройка (уже не миллион метров, а значительно меньше), где обкатываются новые архитектурные, строительные и инфраструктурные технологии, увязанные в единый комплекс. Проблему создает и то, что инфраструктурой почти никто не занимался более

15 лет. Мало того что нам нужно было заставить землей поделиться наших товарищей из регионов (мэров), и в общем это удалось, иногда с применением административных механизмов. Сейчас нам нужно сделать так, чтобы инфраструктура вводилась гораздо более быстрыми темпами. Чтобы жилье создавалось вместе со всем необходимым социальным комплексом. Точечная застройка дешевле: воткнули дом, присоединили коммуникации, содрали с дольщиков деньги на три года вперед, прокрутили их по разным фондам. За счет таких технологий цены были ниже, но какие были риски! Посмотрите, какое количество обманутых дольщиков! Эту лавочку мы закрыли. Пусть лучше жилье будет чуть дороже, но хотя бы будет гарантированная его передача в собственность гражданина, который поучаствовал в его инвестировании.

– Будет ли меняться налог на недвижимость?

– Налог на недвижимость – это в общем-то нормальная вещь. И вопрос только в том, чтобы он был эффективным и справедливым. Понятно, что, когда он исчислялся по тем оценкам (БТИ), которые проводили в советский период, а теперь пересматривается с новыми коэффициентами, это не всегда справедливо. В результате жилье в центре Москвы облагается по менее высоким ставкам, чем новое жилье на окраинах, хотя рыночная стоимость первого гораздо выше второго. Все-таки критерием должен быть рынок. Но в то же время должен быть капитальный налоговый вычет – с тем чтобы масса людей, которые это жилье получали на нерыночных принципах и не способны платить налог исходя из высокой рыночной ставки, не попали в сложную ситуацию. Другая проблема: цена жилья в столицах, в центрах субъектов Федерации радикально отличается от небольших муниципальных образований, а уровень доходов хоть и различается, но не столь радикально. При этом мы же не можем в каждом субъекте Федерации создавать свою налоговую систему, нужны какие-то общие подходы. Сейчас пока нет четких предложений по поводу налоговых ставок, они обсуждаются.

– Вы сказали, что конкуренция между министрами носит экономический, а не политический характер. А как насчет конкуренции между крупнейшими госкомпаниями «Газпром» и «Роснефть»? Она тоже экономическая?

– Безусловно. В чем же здесь политика? Неужели вы всерьез считаете, что это конкуренция между различными кланами власти или, скажем, борьба партии нефти с партией газа? Наверное, так интереснее, я понимаю. Но подобные рассуждения, честное слово, ерунда. Разумеется, у каждого чиновника есть собственные убеждения и взгляды на будущее. Однако я убежден, что использовать корпорации как инструмент для решения политических задач просто невозможно. Ведь в таком случае бизнес отойдет на второй план, а сама компания начнет давать сбои. Она не сможет сконцентрироваться на основной деятельности. Всякая попытка превратить государственную или частную компанию в место для обслуживания политических интересов губительна для нее самой. История знает массу примеров, когда кто-нибудь желающий пролезть во власть ставил во главе предприятия контролируемых им менеджеров и пытался решить за счет такой компании собственные политические задачи. И, как правило, это заканчивалось банкротством корпорации. А у нас рыночная экономика.

– Как вы думаете, история ЮКОСа могла бы служить таким примером?

– На мой взгляд, нет. ЮКОС все-таки компания, у которой были реальные налоговые проблемы, и завершились они для предприятия очень печально. Если же видеть за этим что-то другое, то почему бы сразу не сказать, что и Enron пал жертвой интриг. Совершенно очевидно, что у всех крупных корпораций, которые плохо кончили, было много экономических проблем.

– Тем не менее последние несколько лет у нас наблюдается огосударствление экономики. «Сибнефть» досталась «Газпрому», а большая часть ЮКОСа – «Роснефти». Почему это происходит? Неужели государственные корпорации более эффективны, чем частные?

– Нет, я не считаю, что государственные корпорации более эффективны, чем частные. Напротив, я придерживаюсь противоположной точки зрения. Но есть секторы экономики, где государственные компании необходимы, особенно если речь идет о России. Например, «Газпром» работает на различных зарубежных рынках и в условиях глобальной конкуренции за эти рынки. И в этом смысле контрольный пакет со стороны государства, безусловно, сильная поддержка в конкурентной борьбе. Я и восемь лет назад так считал, когда впервые вошел в совет директоров «Газпрома». Вы только вспомните, сколько тогда «Газпром» стоил и как управлялся. У правительства не было контроля, рынок акций находился в безобразном состоянии. Именно тогда мы и пришли к выводу, что государству необходимо вернуть этот контроль: это поддержала не только власть, но и миноритарные акционеры. Такой компанией, как «Газпром», с учетом его роли и функций сегодня должен управлять один собственник, это должно быть государство. Естественно, при максимальном учете прав миноритариев, у которых в «Газпроме» чуть менее 50 % уставного капитала.