Дмитрий Медведев - Национальные приоритеты

Еще одна вещь – это статус аспиранта. Здесь такая короткая дискуссия возникла между коллегами по поводу того, что аспирантура – это начало самостоятельных исследований или окончание обучения? Я думаю, что вопрос в большей степени философский. Хотя с чем я не могу не согласиться, так это с тем, что со статусом аспиранта нам нужно определиться до конца. Вы сказали, что нет полноценного положения в аспирантуре? Если это так, это безобразие. Надо все это доделать. У нас уже не 1993 год, когда все еще в таком режиме было: непонятно, что действует, непонятно, где мы находимся.

Сейчас мы стабильно развиваемся. У нас крепкая страна и достаточно уже жестко выстроенная административная система управления государственными процессами.

Нам вполне можно это сделать.

В отношении увеличения сроков обучения в аспирантуре до четырех лет. Первым об этом Игорь Борисович (Игорь Федоров, ректор Московского государственного технического университета имени Н.Э. Баумана) сказал, и другие коллеги тоже поддержали. Я думаю, что это можно сделать, и хотел бы, чтобы Министерство образования (и науки) этот вопрос проработало. Но я согласен с Аллой Георгиевной (Алла Грязнова, президент Финансовой академии при Правительстве РФ) в том, что нужно относиться к этому дифференцированно. Где-то это необходимо, где-то – нет.

Мы с вами прекрасно знаем: некоторые аспиранты могут за два года все сделать (и это будет работа очень высокого качества), а некоторые будут пять лет писать (и тоже, кстати, сделают работу высочайшего качества). Поэтому очень все по-разному.

Но если вы считаете, что увеличение на один год имеет смысл, давайте это сделаем, но в таком дифференцированном режиме. При этом абсолютно согласен с тем, что мы должны экономить государственные средства в части стипендий. Для нашей страны 1,5 тысячи – это еще пока вполне очевидные средства. Особенно в условиях того, что у нас в 1995 году было 65 тыс. аспирантов, а сейчас – 146. По сути, в три раза больше. И денег мы платим гораздо больше.

Но у нас же есть правила трудового законодательства, законодательства о высшей школе. В принципе в тот период, например, когда я в аспирантуре учился, совмещений не допускалось (под страхом изгнания из аспирантуры). Хочешь учиться в очной аспирантуре? Но подрабатывать надо, 1,5 тысячи – деньги небольшие. Но если человек уже полноценно ходит на службу, у него там трудовая книжка лежит заведенная… Это неправильно. Определись на какое-то время. Одно дело – там что-то подработать, а другое – когда человек уже вовлечен в трудовой процесс. Здесь мне тоже кажется, что нужно посмотреть на наше законодательство, которое этими вопросами занимается.

Очень важная тема связана с жильем для молодых специалистов. Согласен, что это единственный способ их удержать. Все, кто выступал, и Виктор Антонович (Виктор Садовничий, ректор Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова) об этом говорил, и Владимир Стефанович (Литвиненко, ректор Санкт-Петербургского государственного горного института им. Г.В. Плеханова) говорил. Без этого невозможно создать полноценную научную школу, удержать кадры. Но способ решения этой проблемы не так прост, как нам, может быть, представляется.

Во-первых, у нас заканчивается ситуация, когда договор социального найма может быть трансформирован в права частной собственности. Государство эту схему рано или поздно прекратит. И тем более наш Жилищный кодекс не знает оснований, по которым договор социального найма превращается в приватизацию.

Но на самом-то деле это и не надо. Если ты получил квартиру по договору социального найма, вовсе не обязательно ее приватизировать, это и так, считай, бесплатная квартира, которой ты пользуешься всю жизнь и де-факто можешь передать по наследству. Этой проблемы нет.

Проблема в другом: мы не сможем всех аспирантов, всех молодых ученых обеспечить квартирами по договору социального найма. Где-то это возможно, и программы такие есть, и расширять мы их будем, в рамках нацпроекта в том числе. Но все вопросы это не закроет.

Какой механизм нужно использовать? Эндаументы мы придумали. Для чего? Не только для того, чтобы здания красить и аудитории ремонтировать. Это важно, но, в конечном счете, университет – это люди.

Поэтому, если университет солидный, если у него создается крупный эндаумент-фонд, и этот целевой капитал можно использовать в какой-то части на приобретение квартир для молодых ученых.

Или хотя бы на то, чтобы выделить им первоначальный взнос для вступления в ипотечную программу. Совершенно цивилизованный, нормальный способ.

Абсолютно согласен с правильностью постановки вопроса о мобильности профессорско-преподавательского состава. Мы на самом деле – как раз здесь представители ведущих научных центров, ведущих университетов – понимаем, что если молодой ученый не перемещается, то он в известной мере теряет квалификацию – это первое. А второе – мы создаем новые научные центры. И, конечно, очень здорово, если молодой профессор или молодой доцент поедет куда-то на несколько лет попреподавать. Это явно его обогатит как ученого, как молодого исследователя. Хотя могут быть и другие ситуации, конечно. Мобильность науки – это, в общем, наша задача, мы должны ею заниматься.

Согласен с тем, что мы должны поговорить и о возможности дифференцированного подхода к степеням, к этим статусным отметкам.

У меня пока тоже нет никакого решения. Но действительно я соглашусь, что, например, доктор делового администрирования и доктор математических наук – это разные доктора. И не надо никого обижать – кто больше потратил времени на написание диссертации. Это разные сферы жизни, разный склад ума, разное желание работать. Может быть, нам нужно подумать о том, как в дальнейшем эту систему реконструировать, чтобы никого не обидеть.

Теперь в отношении того, как проверять достоверность научных работ. Я считаю, что все программы хороши, и все эти антиплагиаторские программы могут использоваться. Что очевидно? Ведь и раньше, в советские времена, были несамостоятельные работы (мы с вами прекрасно понимаем). Были работы, написанные за деньги. Но, во-первых, их было существенно меньше, во-вторых (я, может быть, такую вещь плохую скажу, но она реальная), их писали не недоучки-аспиранты, а матерые специалисты. И, может быть, с точки зрения справедливости и нравственности это было неприемлемо (это так и есть), но с точки зрения некой ситуации в науке такие работы ее не разбалтывали.

Сейчас же ситуация совсем другая: это просто в руки брать противно любому человеку, который потратил какое-то время и силы на написание собственной работы. Поэтому выход и вывод из этой ситуации простой – это личный пример, личная позиция и твердая позиция корпорации. Потому что ни ВАК (Высшая аттестационная комиссия) в одиночестве, ни даже государству в одиночестве эту проблему не решить. Потому что мы с вами прекрасно понимаем: наличие слабого спецсовета – это дополнительный стимул для того, чтобы затащить очень посредственных студентов в тот или иной вуз.