Андрей Колесников - Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал

– Только пять процентов опрошенных считают, что общественные организации могут что-то изменить, – без тени расстройства заметил академик Велихов.

Я даже не понял, относит он этот результат к достижениям общественных организаций и Общественной палаты или все-таки к их недоработкам.

Выступавшие вслед за академиком Велиховым демонстрировали заразительную уверенность в завтрашнем дне. Елена Дьякова готова бороться за чистый и нравственный Интернет. В этом деле неоценимую помощь, по ее мнению, окажут «официальные сайты органов власти». Там, где они со всем своим духовно-нравственным влиянием будут бессильны, нужен просто жесткий контроль со стороны заинтересованных структур.

Впрочем, молодой учитель русского языка из Мурманска Анастасия Комарова с трибуны, по сути, возразила Елене Дьяковой, рассказав, как важно, чтобы «ребенок искал себя не в интернет-игрушках, блогах и чатах, а чтобы действительно расширял свой кругозор». То есть на форуме завязалась дискуссия, такая естественная в рамках гражданского общества.

– Я хочу, чтобы ребенок, которого я учу, – заявила Анастасия Комарова, – смотрел на мир восторженно и светло и чтобы он мог объять необъятное.

А я, в свою очередь, подумал, что не хотел бы только одного: чтобы Анастасия Комарова учила моего ребенка.

Подводник Андрей Звягинцев заявил, что российские вооруженные силы наконец-то на подъеме и что «флот и армия возрождаются, только когда воюют», и с этим человеком не хотелось даже спорить.

Актриса Чулпан Хаматова попросила отменить квоту на операции детей, больных раком. Она говорила, что многие из них получают возможность прооперироваться, когда уже поздно. Мне казалось, что квоты эти не являются полным аналогом, например, установленных законом квот на вылов рыбы, за распределение которых борются местные и федеральные власти. Это скорее всего результат стыдной производственной необходимости, когда невозможно сделать больше какого-то количества операций только потому, что их не на чем и некому делать.

Сказать на это, в общем, нечего, кроме общих слов. Но и они в этой ситуации было нужны. И главное, в зале было, кому их произнести. Этот человек должен был выступать через одного.

– А еще, – закончила Чулпан Хаматова, – меня попросили сказать, что мы все очень хорошие и что живем в гражданском обществе. Я говорить не умею, но если все мы начнем друг другу улыбаться, то это и будет начало строительства гражданского общества!..

Чулпан Хаматову хотелось погладить по голове.

После еще одного выступающего Евгений Велихов наконец предоставил слово Дмитрию Медведеву, который предупредил, что займет у участников форума немного больше времени, чем они, видимо, рассчитывали.

Быстро выяснилось, что речь идет о презентации предвыборной программы кандидата в президенты, который, очевидно, посчитал удачной для этого именно такую площадку (если бы он походил среди стендов не после, а до мероприятия, он, может, и изменил бы свою точку зрения).

С самого начала Дмитрий Медведев заявил, что «полностью согласен с президентом». Он говорил об исчерпанном лимите на революции, о котором как-то упомянул Владимир Путин, но есть основания полагать, что и обо всем остальном тоже.

При этом Дмитрий Медведев оговорился, что, несмотря на все, что говорилось о лихих 90-х, и на то, что с тем, что говорили, он тоже согласен, все-таки «страну не развалили, и в этом заслуга руководства того времени». Это было признание, на которое стоило обратить внимание, так как в версию, которая в последнее время стремительно становится канонической, оно никак не вписывается.

Дмитрий Медведев попробовал нарисовать очертания национальной идеи, но они получились чрезвычайно расплывчатыми и до боли напоминали «план Путина», детали которого можно узнать, только прочитав все без исключения послания президента России Федеральному собранию подряд на одном дыхании. «План Медведева» – это «свобода и справедливость», «гражданское достоинство», «влиятельные и независимые средства массовой информации» и «борьба с пренебрежением к праву». Набор слов радовал глаз. Продолжать его можно было до бесконечности.

Затем Дмитрий Медведев перешел к внешней политике. Тезисы были снова примерно те же, что и у Владимира Путина, но Дмитрию Медведеву удалось наполнить их новым содержанием.

Он тоже считает, что многие сейчас опасаются России, «которой к концу 90-х годов отводилась роль добросовестного статиста в решении международных вопросов» и которая сделала рывок «неожиданно для них и в том числе неожиданно для себя». Для Владимира Путина, казалось, это была желанная цель. Дмитрий Медведев как будто оправдывался:

– Почему нас все еще опасаются? Им просто не ясно, куда движется Россия. Кто, мол, их знает, куда их занесет.

То есть Дмитрий Медведев считает, что нужна только разъяснительная работа с западными коллегами, ибо именно с ними, цивилизованными и развитыми, нам по пути. Надо просто объяснить им, что нас не надо бояться, потому что мы для них на самом деле – свои. А они просто еще не поняли своего счастья.

– Что особенного делает Россия на внешнем рынке? – спрашивал он. – То, что мы свои энергоносители перевели на мировые цены? Так это наша обязанность при вступлении в ВТО! То, что нам небезразлично, что происходит в странах СНГ? Конечно, нам небезразлично!.. А то, что мы не обрываем отношений с проблемными странами, так это тоже наша обязанность! Проще всего было бы перейти к разрыву отношений и к ковровым бомбардировкам!

Тон Дмитрия Медведева при этом, безусловно, отличается от тона Владимира Путина, когда он говорит на эти же темы. Господин Путин ставит ультиматумы (принимаются через раз). Дмитрий Медведев предпочитает, видимо, убеждать собеседников, которые с самого начала и до конца разговора убеждены в обратном.

При этом эффективность обоих методов, похоже, примерно одинаковая. Нас никак не могут полюбить. Только Владимир Путин при этом считает, что не очень-то и хотелось, а Дмитрий Медведев думает, что просто не решаются.

Дмитрий Медведев запланированно среагировал на идею Чулпан Хаматовой об отмене квот на детские онкологические операции, заявив, что количество операций будет увеличиваться и уже увеличивается: «Еще два года назад их делали в десять раз меньше». Но отменить сами квоты не в силах не только кандидат в президенты России, но и, боюсь, сам президент.

Кандидат в президенты вообще считает, что «цивилизация в целом развивается по оптимистическому сценарию» и что «шансы у нас, у России, очень неплохие».

– Просто хорошие шансы! – закончил он.

Трудно сказать, имел ли он в виду, что особенно они увеличились после того, как однажды в своем рабочем кабинете Владимир Путин собрал лидеров четырех партий и их устами объявил о том, что реализацией этих шансов займется первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев.