Анатолий Уткин - Вызов Запада и ответ России

Если первые контакты с Западом осуществлялись под эгидой пап и германского императора, то во второй половине шестнадцатого века на Руси начинает ощущаться воздействие протестантской части Европы. У нее, в отличие от католиков, не было глобальных планов в отношении Руси. У лютеран никогда не было шансов обратить в свою веру Москву, но достижение влиятельных позиций виделось возможным.

Признаком «пришествия протестантского Запада» стало строительство в Москве в 1575–1576 гг. лютеранской церкви для иностранцев. В целом же начавшаяся в Европе контрреформация, сделавшая Германию и Польшу-Литву полем боя внутризападных сил, определенно замедлила продвижение Запада на Восток. Ослабляя свои силы во взаимной вражде, западные государства, безудержные в своей всемирной экспансии, как бы дали России шестнадцатый век, во время которого Россия развивалась следуя прежде всего логике собственного цивилизационного кода и не будучи принужденной отбивать некий натиск с Запада.

В середине века налаживаются морские связи России с Западом. В 1553 г. в поисках арктического пути в Китай капитан Ричард Ченселор бросил якорь в Белом море. Предприимчивого англичанина царь Иван Грозный самым любезным образом встретил в Москве, и Английская Московская компания получила монополию на беспошлинную торговлю с Россией. Быстро растущий на взаимной торговле порт Архангельск стал символом первых серьезных экономических контактов Запада и России. Именно с англичанами Иван Грозный постарался оформить военно-политический союз, учитывая желание королевы Елизаветы Первой избежать зависимости от Испании, возобладавшей на континенте и преследовавшей экономические цели — расширить деятельность Московской компании. В 1570 г. королева в письме царю благосклонно отнеслась к возможности такого союза и пошла настолько далеко, что обещала царю политическое убежище в случае, если боярская оппозиция вынудит его покинуть страну. Инициатива царя Ивана Грозного в направлении сближения с Англией, против объединившихся Польши и Литвы, носила довольно серьезный характер. Об этом мы можем судить хотя бы потому, что православный царь попросил руки приближенной к Елизавете Мэри Хастингс. Иван и Елизавета, впрочем, не довели до конца эту весьма неожиданную инициативу, которая могла бы сделать Россию официальной союзницей Англии задолго до войны с Наполеоном. При этом мы видим начало традиции — русские цари стремятся к бракам с западной аристократией. Частично это объяснялось необходимостью нахождения союзников на Западе, желанием укрепить позиции Москвы накануне экспансии Запада.

Но и Запад не терял инициативы. Старые идеи католического влияния на Россию еще не потеряли для Рима своей притягательности. Орудием движения на Восток, плацдармом этого движения должны были стать земли православного населения, попавшего в сферу влияния католической Польши. Католические стратеги расширения влияния Рима на Восток — Поссевино и отец Пирлинг обрисовали следующий план приобщения России к Западу: «Следует проникнуть в самое сердце славянского мира. Фактом является то, что несколько русских провинций находятся под польским господством. Их жители родственны московитам; у них та же кровь, та же вера, тот же язык, но политическое будущее связано с судьбой Польши. Эти соотечественники имеют контакты с двумя славянскими центрами: католическая церковь может легко распространить свое влияние среди них: как только они выйдут из схизмы и обретут истинную веру, силою обстоятельств они станут апостолами новой веры для московитов и через посредство последних будут найдены контакты с татарами Казани и Астрахани, горными народами Кавказа, мусульманами Азии». План этой несколько фантастической операции не остался только на бумаге. Были созданы католические семинарии, в которых иезуиты тайно готовили проповедников для России, и влияние этой работы стало ощутимым на Западной Украине столетия спустя.

Папа Григорий Восьмой послал Антонио Поссевино в 1582 г. в Москву с целью прощупать почву союза против турок. Впервые в данном случае русский суверен — царь Иван Четвертый напрямую обсуждал геополитические вопросы с представителем Запада. Речь шла не только о военном союзе. Папа римский хотел большего — межгосударственного сближения, вхождения русских царей в западную иерархию. Однако в ответ на предложение о сближении восточных и западных христиан, России и Запада, русский царь указал на религиозные различия, препятствующие сближению. Иван Грозный, испытывая потребность в идеологическом обосновании своей внешней политики, аргументировал свои замыслы «библейским происхождением» религиозной миссии Москвы: «Пророк Давид предсказал задолго до рождения Иисуса Христа, что первой избранной божьей милостью страной будет Эфиопия; Эфиопия была включена в Византию, и Византия стала первым христианским царством: вот почему христианская религия названа греческой религией. Мы следуем этой подлинной христианской религии, которая во многих отношениях не согласуется с религией Рима». Православие в очередной раз сыграло роль щита России. Судьба соседней Литвы, довольно быстро католизированной, настораживала русских.

Не преуспев во «фронтальной атаке», Рим приступил к католической части восточных славян, живущих в пределах Речи Посполитой. Авангардом католизации выступили иезуиты. Как отмечает американский историк Тредголд, «если в Китае иезуиты постарались идентифицировать себя с местной культурой и избегать компрометации своего дела открытыми связями с какой-либо иностранной державой, то в России ситуация была совершенно иной… Иезуиты связали свое дело с польской монархией до такой степени, что большинство русских видело в них врагов России». Иезуиты преуспели в окатоличивании части славянского населения Польши, но на Руси такой способ утверждения западного влияния лишь укрепил и ожесточил сторонников самобытности, сторонников Москвы как «третьего Рима». Уния 1598 г., создавшая униатство и подведшая часть православного мира под католическое главенство, так и не стала инструментом вестернизации собственно России. Тактика иезуитов была слишком прямолинейной, а их стратегические цели не могли быть привлекательными для суверенной московской державы.

Ощущая усиливающееся давление Запада, Иван Грозный, полагаясь на возросшую мощь своего государства, предлагал Западу, ни более, ни менее как поделить Речь Посполитую между Москвой и Священной Римской империей. В определенном смысле это была попытка, во-первых, — создать заслон перед давлением Запада, во-вторых, — объединить русско-западные интересы. Помешала несчастливая Ливонская война, неудачный для России ее исход обесценил двадцатипятилетнее стремление царя Ивана Грозного найти собственную дорогу на Запад. Более того, царь потерял в Ливонской войне Нарву — опорный пункт своих связей с Западом. Ослабленная Россия погрузилась в полосу Смутного времени, что увеличило шансы Запада на включение России в свою орбиту.