Юрий Лужков - Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим

Собственно говоря, вторая причинасовременного кризисного положения сельского хозяйства связана именно с начавшимся в 60-е годы прошлого века процессом стремительного превращения России в крупнейшего в мире производителя нефти и газа. Она заключается в возникновении цикличной альтернативы «нефть — хлеб» в приоритетах экономического развития страны.

С тех пор лишь колебания мировых цен на нефть хоть как-то заставляли государство просыпаться и высовывать голову из-под одеяла сырьевой экономики. Только снижение цен на нефть давало национальному производителю, в том числе и аграриям, возможность глотнуть свежего воздуха. Но и эти «глотки» они получали по стечению обстоятельств, а не в результате государственных решений.

Сельское хозяйство утратило в глазах государства статус стратегической, в том числе экспортной, отрасли национальной экономики и ресурса национального развития. Нефть на чаше весов не просто перевесила хлеб. Она эти весы выверенной и просчитанной экономической политики опрокинула и разбила.

Нефтяной валютный дождь пролился на поля Советского Союза едкой отравой, обернулся «засухой» государственного мышления. У государства хватало средств дотировать цены на продукты питания на 50, а то и больше процентов. Да, в 1970-1980-е годы в сельское хозяйство были закачаны огромные средства. Но эти инвестиции не влекли за собой системных изменений аграрного строя. Не было никакого желания принципиально изменить и модернизировать аграрную экономику. Достаточно сказать, что, согласно выводам многих исследователей, с 1965 по 1982 год государственное и партийное руководство даже и не обсуждало никаких более или менее серьезных программ в области сельского хозяйства.

«Легкие деньги» на село шли, но шли без ума. Тратились без мысли, на простое продление существования колхозной системы. Результатом стало окончательное раскрестьянивание села и печальное угасание деревни.

Обманка широких возможностей развития национальной экономики на нефтяном экспорте постепенно привела не только к деградации многих отраслей собственной промышленности, но и к зависимости от продовольственного импорта и тотальному дефициту.

Принятая в 1982 году знаменитая Продовольственная программа была уже не более чем конвульсивной попыткой вырваться из трясины запустения села. Она запоздала. Сельское хозяйство России к тому времени, по большому счету, все быстрее и быстрее возвращалось к состоянию хозяйства натурального. Стремительное «окукливание» и замыкание деревни на удовлетворении собственных нужд «прирастало» исходом горожан на дачные шесть соток, ставшие чуть ли не главным оплотом «продовольственной безопасности».

Кризис мировых цен на нефть второй половины 1980-х годов слишком назидательно показал всю пагубность той самой альтернативы «нефть — хлеб» в экономической политике. Он опустошил полки советских магазинов и очень быстро привел страну к почти рабскому состоянию зависимости от иностранных товарных кредитов и гуманитарной тушенки. Так или иначе, но в распаде СССР эти процессы сыграли не последнюю роль.

Но даже на фоне всех этих системных проблем в развитии сельского хозяйства России главной и фундаментальной остается третья причина — нерешенность вопроса о земле. А значит — и вопроса об экономических основах земледелия и сельскохозяйственного производства. Нерешенность вопроса об аграрном строе России.

Этот вопрос был и остается «проклятым вопросом» национальной аграрной политики. Поэтому на нем стоит остановиться подробнее. Тем более что корни проблемы уходят в русскую историю очень глубоко, попытки ее решения не ограничиваются только последними полутора столетиями эволюционных и революционных изменений в жизни села.

Можно сказать, что существует некий «магический треугольник», в котором Россия блуждает уже лет пятьсот. Мучительный выбор стратегии сельскохозяйственного развития все время наталкивается на три дилеммы.

Первая — какой тип собственности на землю является оптимальным, наилучшим для России, отвечает ее хозяйственным традициям, особенностям климата и территории, специфике циклов сельскохозяйственных работ?

Этот вопрос о предпочтительности частной или коллективной, частной или государственной собственности на землю на протяжении веков остается самым принципиальным, основополагающим. Он предопределяет не только партийные и политические программы, но и саму философию российской жизни, представлений о будущем страны. Порождает систему «русских идей», идеологию особого пути развития России.

Вторая дилемма возникает при попытке ответить на вопрос о том, какой должна быть собственность на землю — крупной или мелкой? Насколько важной является концентрация усилий, людских и материальных, при освоении огромных российских пространств, и есть ли своя ниша у мелкого сельскохозяйственного производства?

Правда, в конечном счете эта проблема оказывается менее острой, чем предыдущий вопрос о частной собственности на землю, поскольку сводится к поиску той или иной пропорции крупного и мелкого землевладения. Пропорции оптимальной в разные периоды и для решения различных задач.

Наконец, представления о предпочтительности того или иного типа и вида собственности на землю вызывают к жизни третью дилемму российской аграрной политики. Она непосредственно связана с выбором капиталистического пути развития сельского хозяйства. То есть выбором между рыночным, товарным сельскохозяйственным производством и существованием сельского хозяйства в иных формах. Будь то натуральное хозяйство или колхозный строй.

История сельскохозяйственной политики и агроэкономических экспериментов в России заключается как раз в бесконечной смене акцентов в определении стратегии развития села, поисках «философского камня» землеустройства и землепользования.

Этот хаотичный перебор вариантов так и не принес российской деревне и всему государству искомого стабильного состояния и устойчивого развития.

Начать с того, что «земельный вопрос» вообще был одной из основ развития особого типа русской государственности. С XV–XVI веков на Руси постепенно формируется, как его многие называют, «служилое государство». Его ключевой принцип — жалование царской властью служилому сословию дворян земель в условное, временное владение. «Дача поместий» за службу, но без права их дарить и продавать стала основой и опорой великокняжеской и царской власти. Тем более что с середины XVI века даже вотчинное землевладение также было уже обусловлено службой царю.

Несомненно, такая система сыграла огромную роль в становлении и политическом укреплении русского централизованного государства. Одновременно существование в России «неполной собственности» на землю было объективно обусловлено специфическими чертами экономического хозяйствования в присущих России природно-климатических условиях и при существовавшем тогда уровне технологий.