Харро фон Зенгер - Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

«Простите меня! — сказал Цао Цао, изменив тон и вставая со своей циновки. — Я сразу не разобрался и незаслуженно обидел вас».

«Признаться, я тоже хотел перейти на вашу сторону, — произнес Кань Цзэ. — Неужели вы и в этом увидите только притворство?»

«О нет! Наоборот, я буду очень счастлив! — воскликнул обрадованный Цао Цао. — Если вы с Хуан Гаем совершите великие подвиги, вас ждут такие награды, каких еще никто у меня не получал!»

«Мы будем служить вам не ради титулов и наград, а потому, что этого требует небо!» — заявил Кань Цзэ.

Цао Цао угостил Кань Цзэ вином. Через некоторое время в шатер вошел какой-то человек и что-то шепнул на ухо Цао Цао.

«Дайте письмо», — сказал Цао Цао.

Человек передал ему письмо, Цао Цао прочел, и лицо его засияло. Наблюдая за ним, Кань Цзэ подумал: «Наверно, это донесение от Цай Хэ и Цай Чжуна о том, что Хуан Гай был жестоко избит, и теперь Цао Цао поверил, что мы решили ему сдаться».

«Я хочу попросить вас, — неожиданно обратился к нему Цао Цао, — вернуться в Цзяндун и договориться с Хуан Гаем, чтобы он известил меня, когда его можно ждать. Тогда у меня была бы возможность его встретить».

«Я навсегда покинул Цзяндун, и мне не хотелось бы туда возвращаться, — сказал Кань Цзэ. — Может быть, вы пошлете кого-нибудь другого?»

«Я опасаюсь, как бы не расстроилось все дело, если поедет кто-либо другой, — возразил Цао Цао. — Лучше всего, чтобы поехали вы».

Кань Цзэ трижды отказывался, но в конце концов уступил.

«Хорошо, я исполню вашу просьбу, — сказал он. — Но в таком случае надо ехать немедленно, не задерживаясь ни на один час».

Цао Цао на прощание одарил Кань Цзэ золотом и шелками, но тот подарков не принял. Поспешно откланявшись, он сел в свою лодочку и уехал в Цзяндун. Встретившись с Хуан Гаем, Кань Цзэ подробно рассказал ему обо всем.

«Если бы не ваше красноречие, я бы напрасно пострадал!» — воскликнул Хуан Гай.

«Я еще сегодня хочу съездить в лагерь Гань Нина и разузнать, что поделывают Цай Хэ и Цай Чжун», — сказал Кань Цзэ, прощаясь с Хуан Гаем.

«Прекрасно! Поезжайте».

Кань Цзэ отправился к Гань Нину.

«Мне очень жаль, что вчера вам пришлось безвинно пострадать из-за Хуан Гая», — начал свою речь Кань Цзэ.

Гань Нин ничего не ответил. В этот момент в шатер вошли Цай Хэ и Цай Чжун. Кань Цзэ подмигнул Гань Нину. Тот его понял и сказал:

«Да! Чжоу Юй только на себя надеется, а нас не ставит ни в грош! Он меня так опозорил, что мне стыдно людям в глаза смотреть!»

Гань Нин заскрежетал зубами, ударил кулаком по столу и стал браниться. Кань Цзэ наклонился к нему и зашептал что-то на ухо. Гань Нин опустил голову и тяжело вздохнул.

«Что заставляет вас гневаться, полководец? — спросили Цай

Хэ и Цай Чжун, заметив, что Гань Нин и Кань Цзэ оборвали при их появлении какой-то разговор. — Что вас тревожит?»

«Тяжко мне! — ответил Гань Нин. — Но вам не понять мое горе!»

«Может быть, вы хотите перейти к Цао Цао?» — высказал предположение Цай Хэ. Кань Цзэ изменился в лице. Гань Нин вскочил и выхватил меч.

«Нас выследили! Если мы не убьем их, они выдадут нас!» — вскричал он.

«Не гневайтесь, господин, мы вам откроемся!» — взмолились Цай Хэ и Цай Чжун, не на шутку перепуганные грозным видом Гань Нина.

«Говорите скорей!» — приказал Гань Нин.

«Нас сюда подослал чэн-сян Цао Цао, — сказал Цай Хэ, — и если вы хотите перейти к нему, мы вам поможем».

«А вы не лжете?»

«Да как мы посмеем лгать вам?» — в один голос воскликнули Цай Хэ и Цай Чжун.

«Небо послало нам счастливый случай!» — промолвил Гань Нин, делая вид, что он очень рад.

«Об избиении Хуан Гая мы уже донесли чэн-сяну, — сказали братья Цай, — и о вас тоже».

«А я только что отвез письмо Хуан Гая и вернулся, чтобы договориться с Гань Нином о его переходе к Цао Цао!» — добавил Кань Цзэ.

«Разумеется, — сказал Гань Нин. — Когда доблестный муж встречает просвещенного господина, сердце его склоняется к нему».

По этому поводу все четверо выпили вина и стали делиться самыми сокровенными замыслами. Братья Цай написали Цао Цао донесение о том, что Гань Нин стал их сообщником. А Кань Цзэ с верным человеком отправил Цао Цао письмо, в котором сообщал, что Хуан Гай перейдет к нему при первом удобном случае; на носу его судна будет черное знамя» [ «Троецарствие», гл. 46–47: Ло Гуаньчжун. Троецарствие. Пер. В. Панасюка. M.: Гос. изд-во худ. лит., 1954, т. 1, с. 574–587].

Тем самым Чжоу Юй осуществил первый шаг на пути к уничтожению флота Цао Цао посредством поджога, пишет Сяо Юйфэн в книге для детей Рассказы из «Троецарствия» (Пекин, 1994, с. 85).

В переданном здесь в сокращении отрывке из Троецарствия выражение для стратагемы 34 встречается пять раз. Дважды к нему прибегает военачальник Чжоу Юй и по одному разу Чжугэ Лян, Кань Цзэ и затем Цао Цао. В разговоре с Хуан Гаем в начале описываемых событий Чжоу Юй использует выражение стратагемы для обозначения хитрости, которая, по его мнению, создаст предпосылку для победы над Цао Цао. Здесь отчетливо видно, как китайцы обсуждают стратагему, которую хотят употребить в дело, называя ее по имени. У Чжоу Юя стратагема 34 входит в излагаемый им замысел. На вопрос Лу Су о наказании Хуан Гая тот подтверждает заранее задуманное использование стратагемы 34. Иначе дело обстоит с Чжугэ Ляном. В разговоре с Лу Су он упоминает о стратагеме 34, не будучи посвящен в замысел Чжоу Юя, на основании стратагемного изучения всего того, чему он стал свидетелем; то же самое можно сказать и о беседе Кань Цзэ с Хуан Гаем.

Цао Цао поначалу тоже разгадал стратагему 34 и точно ее определил. Здесь видна высокая проницательность китайцев в отношении стратагем. Своим смелым поведением Кань Цзэ сумел отвлечь внимание Цао Цао от уже обнаруженной тем стратагемы, затруднив ему видимость напущенным туманом своих речей. Что же касается Хуан Гая, то его стратагема принесла свои плоды в решающий момент сражения у Красной скалы (см. 35.1).

Сам поджог Хуан Гаем, когда он якобы шел сдаваться, скованных цепями судов Цао Цао исторически подтвержден в отличие от использования им стратагемы нанесения себе увечья. Но как раз благодаря этому приписываемому ему деянию и славен до сих пор Хуан Гай в Китае. Подобно тому, как старый вояка Хуан Гай своей стратагемой самопожертвования проложил путь к успеху молодому Чжоу Юю, ныне старые руководящие кадры должны поддерживать идущее им на смену молодое поколение, призывает в статье «Похвала уму Хуан Гая» Дуань Ихай ( Жэнъминь жибао. Пекин, 8.03.1993). А в возведенном более 200 лет назад храме Цзуши [443]в Санься (на юго-западе Тайбэя) на противоположной главному входу стене до сих пор можно видеть каменный барельеф, на котором изображен Хуан Гай, стойко переносящий тяготы стратагемы нанесения себе увечья. В центре композиции стоит Чжоу Юй в роскошном одеянии. Справа мы видим знакомые лица из Троецарствия. Военачальник Хуан Гай лежит лицом к земле. Слева от него стоят военачальники, наблюдающие за экзекуцией, а также стражники, наносящие палочные удары.