Харро фон Зенгер - Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

Перевод каждого иероглифа: Одолжить / нож / убить / человек

Связный перевод: Взять взаймы нож, чтобы убить человека.

Сущность: Убить чужим ножом. Погубить противника чужими руками. Стратагема подставного лица. Вредить косвенным путем, не афишируя себя. Стратагема алиби, стратагема заместителя.

К четырем иероглифам этой стратагемы не привязывается никакой объяснительной притчи. Они непосредственно и наглядно описывают, как стратагема осуществляется. Одно из древнейших упоминаний краткой формулировки Стратагемы № 3 мы находим в пьесе эпохи Мин (1368–1644). Вот перевод соответствующей сцены, впервые выполненный на одном из европейских языков.

В театре. Артист в амплуа злодея, исполняющий роль цензора Хань Ду, выходит на сцену и поет на мотив «Сянлюнян»: [87]

Я — начальник над служащими цензурного ведомства [88]в Западной канцелярии,

Я — начальник над служащими цензурного ведомства в Западной канцелярии.

Ледяная рука моей власти повергает всех в страх и смущение.

Я ношу шапку с одним рогом и езжу на черно-белой пестрой лошади, как следует моему сану.

От меня все отшатываются в почтительном трепете.

Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня [978—1043, противник реформ, предложенных Фань Чжунянем]. Этим я обязан расположению первого министра Люй Ицзяня.

Я предан ему со всеми потрохами («вплоть до моих легких и кишок»). Выражение его лица и каждое его слово — для меня закон.

Гнев мой обрушивается на этого безмозглого негодяя [имеется в виду Фань Чжунянь (989—1052), ученый и политик, известный тем, что мог держать речь, не заглядывая в бумажку; в 1040 г. участвовал в битве против армии династии Западная Ся (с территории, ныне принадлежащей к автономной области Нинся, населенной народностью хуэй); в 1043–1045 гг. был вице-министром империи, пытался провести ряд реформ, однако потерпел неудачу из-за противостояния консерваторов]. Он не знает, что его ожидает! Мой гнев обрушивается на этого дурака, он не знает, что его ожидает. Он все болтает языком и шлепает губами. Он окружает себя сотрапезниками, скрытными, как лисицы. [89] (Говорит.) Я — всего лишь цензор Хань Ду. Но первый министр Люй — сколь велик он! А этот Фань Чжунянь выступает против него — что за наглость! За известностью закидывает он снасть, хочет поймать славу! Он запрашивает не по чину, бросается дерзкими словами. И еще вовлек в свое клеветническое дело Ю Цзина и Ин Чжу. Все они будут смещены с должности и поставлены на место. А еще этот Оуян Сю [1007–1072, ученый и высокопоставленный чиновник, поддерживал Фань Чжуняня]. Тебе-то что до этого? Ты насмехаешься над цензором Ся [имеется в виду Ся Сун, (985—1051); когда он в 1043 г. должен был быть назначен тайным государственным советником, бывшие тогда у власти реформисты объединились против него вокруг Фань Чжуняня, вследствие чего он получил менее важную должность; за это он обвинил реформистов в заговоре]! Ты сам этим вырыл себе яму! К счастью, ты не заботишь меня, ничтожного. Я уже много дней не видел цензора Ся. Пойду-ка навещу его. (Идет.) О, кто-то показался вдали, это, наверное, он. Отойду-ка я в сторонку и погляжу, куда он направляется.

(Актер в амплуа шута, исполняющий роль цензора Ся, выходит на сцену и поет на ту же мелодию):

Цензурное ведомство — моя епархия, цензурное ведомство — моя епархия.

Характер у меня не подозрительный и не хитрый. В настоящее время я — жертва беспочвенных обвинений. Несправедливость, от которой я страдаю, возбуждает во мне гнев.

Виновный в этом [Фань Чжунянь] переведен в отдаленную область. Виновный переведен в отдаленную область. Я хочу его окончательно уничтожить.

Если ты хочешь избавиться от сорняка, ты должен выбросить его корни с поля. Горе тебе, если ты только отбросишь его в сторону, ибо он позже вернется и разрастется вновь!

(Актер-злодей выступает вперед и говорит):

О почтенный господин Ся!

(Актер-шут изображает испуг.) (Актер-злодей говорит): Куда путь держите?

(Актер-шут поет):

На восток к моему благодетелю, чтобы поговорить с ним. На восток к моему благодетелю, чтобы поговорить с ним.

Если мой план удастся, мы сможем вновь спать спокойно.

(Актер-злодей говорит):

Я, ваш младший брат, придерживаюсь того же мнения. Давайте воспользуемся тем обстоятельством, что первый министр еще не являлся на аудиенцию ко двору. Отправимся скорее к нему, скорее! (Оба отходят в сторону.)

(Выходит актер с раскрашенным лицом, исполняющий роль первого министра Люй Ицзяня, но в повседневной одежде. За ним следует актер-слуга. Актер с раскрашенным лицом поет на мотив «Шэнчацзы»):

По своему положению и важности я вхожу в число трех высочайших государственных советников во главе империи. Я всего лишь на расстояние в несколько дюймов удален от драконоподобного лика императора. Я властвую над жизнью и смертью. Все взирают на меня в почтительном страхе. (Говорит.) Все чиновники склоняются передо мною, первым министром, до земли. Меня украшают нефритовый пояс и красный плащ. Я — краеугольный камень священной династии. Никто не решится посягнуть на мой приказ. Я поражен наглостью одного пустоголового негодяя. Он решается таскать тигра за усы [посягает на мой авторитет]! Секретарь! Сразу же дай мне знать, когда придут оба цензора, Хань и Ся!

(Актер-слуга):

Будет исполнено!

(Актер-злодей и актер-шут входят и говорят):

Вот мы и прибыли! О, жилище первого министра — оно подобно обиталищу богов. Обратимся же к секретарю и попросим доложить о нас.

(Актер-слуга):

Отец наш как раз спрашивал о вас обоих. Входите, пожалуйста, поскорее.

(При виде первого министра оба пришельца преклоняют колени и говорят):

Ваши последователи, Ся и Хань, явились к вам на аудиенцию.

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

Поднимитесь, вы оба!

(Актер-злодей и актер-шут встают, складывают руки у груди в приветственном жесте, кланяются, вновь выпрямляются и ждут.)

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

На днях слышал я поношения от этого негодяя. Фань Чжунянь и его приятели, конечно, уже получили свое, но гнев мой еще не улегся. У вас, господа, уж конечно, найдется какая-нибудь стратагема для меня.

(Актер-злодей говорит):

Я, Хань Ду, день и ночь страдал от обиды за вас, благородного первого министра, не мог ни есть, ни спать. Однако стратагемы у меня нет.

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

Вот уж, действительно, можно сказать, «сопровождать в огонь и в воду»! Спасибо вам! Спасибо!

(Актер-шут говорит):

Я, ничтожный, придумал стратагему. Я затем и явился, чтобы доложить о ней.

(Актер с раскрашенным лицом говорит):

Говори же! Говори!

(Актер-шут):