К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №9 от 02.03.2010

В недавней статье («Завтра», №45”09) я, между прочим, писал: «Сколько у вас вранья в деле машин или стотысячной компенсации за них и квартир для фронтовиков! Вы без конца об этом талдычите, но – никогда ни разу никто не назвал цифр, которые показали бы масштаб вашей заботы. Почему? Да потому что цифры с математической неотвратимостью вскрыли бы весь ваш цинизм и бесстыдство даже в таком чувствительном вопросе. Так вот, нас, фронтовиков, осталось в России 680 тысяч. Если население 145 миллионов, то 1% это 1450 тысяч. То есть фронтовики составляют меньше половины процента населения. К тому же огромное большинство из нас в Советское время получили бесплатно квартиры. Так что речь идёт всего о нескольких тысячах граждан огромной страны. Вот грандиозный размах вашей заботы и любви, о котором вы не умолкаете!»

После выхода моей статьи я опросил несколько знакомых мне фронтовиков. Некоторые и не слышали ни о каких машинах и компенсации и никто из них ничего не получил. И вдруг Медведев в своем Послании назвал цифру: 34 тысячи. Так примерно я и думал. Но ведь это уже не полпроцента населения, а уже какая-то совершенно лилипутская сотая часть его.

Так спрашивается, что же ещё должно произойти в стране, чтобы властители очухались, перестали бы врать, демонстрировать свой лилипутский гуманизм, бросили весь этот геральдически-мемориально-погребальный вздор и хотя бы попытались заняться делом? Думаю, что это возможно только в случае, когда у одного из них взорвут дом, если он даже за глухой оградой с автоматчиками и собаками, у другого изнасилуют жену, если она даже вылитая Новодворская, у третьего похитят дочь, если даже она подруга Ксении Собчак, четвертый останется едва жив после авиационной катастрофы и т.д. Ведь эти люди способны что-то чувствовать и понимать только через собственную шкуру. Иного им не дано.

А что творилось, когда Медведев кончил речь! Штатные и платные лакеи кинулись подсчитывать, сколько тысяч мудрых слов произнёс благодетель, сколько минут длилась речь, сколько раз гремели аплодисменты... И на другой день оповестили об этом человечество. Так, по подсчётам неподкупных «Известий», Медведев установил абсолютный рекорд многоглаголания для закрытых помещений, далеко оставив позади по всем показателям своего создателя: тот мог непрерывно извергать слова от 47 минут до 1 часа 14 минут, а этот - от 1 часа 25 минут до 1часа и 40 минут; тому самое большее аплодировали 49 раз, а иногда и всего-то 2-4 раза, а этому сейчас аплодировали 63 раза. «Известия» уверяют даже, что после упоминания о ветеранах Великой Отечественной войны «зал аплодировал почти не переставая».

А какое тут же началось состязание в похвалах оратору! Депутат Госдумы Сергей Марков: «Мне понравилось...» . Артист Георгий Штиль: «Мне понравилось...» Правозащитница Людмила Алексеева: «Я приветствую...» . Экс-премьер и член Политбюро Николай Рыжков: «Дмитрий Анатольевич – человек слова. ..» и т.д. Несколько озадачил Николай Сванидзе, биограф президента, член ОП и КПБФ: «Позиция президента ясна - «так дальше жить нельзя». Вот как? Сей афоризм мы уже слышали в приложении к Советскому времени, и теперь оказывается, что и после двадцати лет великой демократии тоже жить нельзя. В чём же дело? Куда податься?

Владимир БУШИН

(Окончание следует)

В первый день нового 2010 года на телеканале «Россия» состоялась очередная премьера фильма Валерия Тодоровского. Он пришёл во всём блеске кинематографической славы, отмеченный премией «Ника», подуставший от неумеренных похвал и нелицеприятной критики. Не скрою, к последней и я приложил руку, отозвавшись о «шедевре» заочно, ориентируясь на назойливую рекламу, столь подробно разобравшую ленту на кадры, что для зрителей, кажется, ничего не осталось.

Статью я заканчивал: «…Сто рублей жалко за билет в кинотеатр. Тем не менее удивлюсь, если заочная критика окажется хоть в чём-то несостоятельной». И потому первого января, пожертвовав «Большой разницей» на ОРТ, можно сказать, по обязанности, дабы убедиться, что ни в чём не промахнулся, посмотрел-таки «Стиляг».

Сколь же предсказуемо современное кино! Ни от одного слова не пришлось отказываться! Но добавить не мешает.

Новой явилась непрошенная жалость к главным героям Мэлу и Пользе. Иные – предтечи «младореформаторов»: если не сами, то их дети приняли активное участие в капиталистическом перевороте 1991-93 гг.

«Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь!» - ёрничают авторы, вспоминая лозунги того времени. Но ведь и на самом деле продали!За импортные шмотки, за чужую музыку, американский образ жизни! Такие, как Фрэдди, далеко пошли, в результате превратившись в современных чиновников и олигархов…

Что касается Мэла и Пользы, участь наивных перебежчиков, прельстившихся яркой мишурой стиляжной жизни, «своих среди чужих и чужих среди своих», незавидна. Приговор вынесен ещё в фильме. «У меня для тебя плохие новости, - говорит Фрэдди, вернувшись из Штатов, - там нет стиляг». – «Но мы-то есть!» - беспомощно ответствует Мэл.

Жалеть ли предателей? Прежняя подружка Мэла (тогда ещё Мэлса) верно определила, лучше не скажешь: «Ты хуже, чем враг, Мэл, ты – предатель!». Хочется верить, что оба героя ещё вернутся к своим истокам, к отцу и матери. В отличие от других, у них нет ни богатства, ни интеллигентской спеси, ни способностей к фарцовке. На «прикид» Мэл зарабатывает разгрузкой вагонов, и Польза мелькает в одном из кадров в белом халате и медицинской шапочке, стало быть, тоже рабочий человек. В компании патологических бездельников они – люди случайные!

И так не характерно для стиляг их отношение к чёрному ребёнку, получившемуся у бедной дурочки в результате случайной связи! Ни Мэл не бросил подружку, ни родители не оставили… Может быть, ещё вспомнят старый советский фильм «Цирк» и проникнутся смыслом великой песни «Широка страна моя родная»?

От авторов этого не приходится ждать. Те не видят в судьбе Мэла и Пользы трагедии. Напротив, считают подлинными героями, борцами с ненавистной советской системой, над которой иронизируют как только могут.

Если бы не обилие антисоветчины, если бы не заточенность фильма против нашего времени, можно бы даже смотреть его, как смотрим драмы из жизни людей, совершивших трагические ошибки. Но не о драме речь: авторы пытались создать гимн собственным идеалам. Даже жанр мюзикла, в котором поставлен фильм, выбран не случайно, а чтобы подчеркнуть яркость стиляжного времяпрепровождения на фоне серой советской жизни.