Сергей Кара-Мурза - Хроника пикирующей России. 1992-1994

Конечно, и устройство жизни по модели семьи должно было меняться, а в СССР темпы изменений отстали от времени. Ведь и семья живет циклами. Одно дело, когда братья живут в одном доме, где суровый отец за столом бьет ложкой по лбу озорника, а другое дело — когда братья выросли, а ложкой пытается хлопнуть человек, не имеющий авторитета. Но все же братья, даже живущие своими домами, составляют семью, а не рынок. И переход к жизни по модели рынка — колоссальное изменение. Вот оно и создало скачкообразный рост культурных различий между народами СССР.

Переход к рынку меняет даже чувство пространства, прежде всего земли. Для страны-«семьи» глубокий смысл имеют слова: «Не уступим ни пяди родной земли». На едином понимании этих слов строится важнейшая скрепляющая сила Союза — армия. А при рынке эти слова имеют сугубо геополитический смысл и не трогают среднего человека. Что они значат для испанца в Андалусии, где земли на побережье скуплены арабскими шейхами, немцами и японцами? А рядом Гибралтар — часть Испании, колония Англии. Тревожит ли это испанцев, даже жителей Гибралтара? Нисколько.

Начиная с 1988 г. множество исследований показало: в Прибалтике половина населения выбирает образ рынка как основу человеческих отношений, в России — небольшая, но заметная часть (главное, значительная часть интеллигенции, влияющая, хотя бы временно, на общественное сознание), а в регионах с мусульманской культурой — ничтожная часть. Слом общей «нерыночной» идеологии привел к разкому мировоззренческому разделению народов и регионов. Страны и области, где в культуре народов сильны нерыночные принципы, испытывают естественное стремление отгородиться от «рыночных» режимов самыми разными барьерами.

Как же представляют себе коммунисты-рыночники «раскрытие» таких стран? Ведь общество, сохраняющее общинные принципы и значительный компонент уравнительства (например, субсидированные цены), не может раскрываться рыночному обществу — оно будет им разорено. Это мы, кстати, видим и на примере самой России, где еще сохранены многие остатки советского уравнительства. Не раскрывается Западу даже Япония, не говоря уж о Тайване или Малайзии. Интеграция Европы идет через планомерное разрушение всех внутренних солидарных общинных стркутур. Страны уже почти сравнялись, и все равно это очень травмирующий процесс (особенно в деревне). Вот в Испании правительство социалистов давно ввело бесплатное посещение музеев для испанцев. Маленькая, но радость. И вот, Европейское сообщество, уравнивая условия, обязало Испанию отменить эту уравнительную льготу. Мелочь, но воспринята очень болезненно. А что же говорить о дешевом хлебе, который едят в Татарстане или Туркмении? Каково им будет интегрироваться в «рыночный СССР»? Захотят ли их жители поступиться своими принципами (а отношение к хлебу — не столько экономика, сколько культура) ради выгод интеграции? Не заманчивее ли будет сближение со странами, утверждающими уравнительный идеал — если не социалистический, так исламский?

Я думаю, что империи типа СССР, объединяющие народы с разными культурами и религиями, могут существовать только как страны-«семьи», на основе уравнительной идеологии — то есть, как традиционное общество. Рынок неизбежно вызовет расслоение и превращение части страны во внутренний «третий мир». Но такая система неустойчива, т.к. «первый мир» может существовать только как крепость, отгороженная от своего бедного сиамского близнеца кордонами полиции, береговой охраны и иммиграционной службы. Соблазнившись дешевизной труда турок, ФРГ в свое время пустила их к себе сравнительно немного — а теперь сталкивается с неразрешимой проблемой раскола общества и роста расизма. Социальная вражда, соединенная с национальной и религиозной, создает страшную взрывчатую смесь. США ведут очень дорогостоящую «переплавку» народов в этническом тигле, но сегодня и этот их подход дает сбои (не говоря о колоссальной потере культурного разнообразия).

Из этой общей проблемы вытекает множество частных. Любое политическое движение, принимающее рынок и в то же время берущее в качестве лозунга восстановление Союза, должно сформулировать свое видение этой проблемы и ответить на вытекающие из этого противоречия вопросы.

Я лично думаю, что если Россия выберется из нового этапа холодной войны без катастрофы, то со временем народы СССР восстановят солидарный строй жизни, закроют пропасть социального расслоения и вражды, их молодежь откажется от утопии легкого обогащения и соблазнов жизни по волчьим законам. Восстановятся, под разным названием и в разных формах, принципы организации власти через советы. Но путь к этому — через преодоление, хоть и на горьком опыте, соблазнов и утопий. Этот путь будет стоить многих страданий и ранних смертей — но меньших, чем попытка запретить эти соблазны и утопии силой, даже если бы такая сила нашлась.

1994

После развала «большой империи» СССР началась следующая фаза штурма — удар по РФ. По тому же сценарию, как в Тбилиси, Вильнюсе, Бендерах. На Северном Кавказе за три года огромных усилий создан очаг гражданской войны с использованием всех видов оружия (но ядерное и химическое — пока ни-ни).

Трудно найти человека, который бы этого не ожидал. Ведь с ликвидацией СССР цель холодной войны была достигнута не вполне. РФ — это тот же СССР, только уменьшенный. Ну почему же это ядро империи оставили бы в покое? Идеологи холодной войны никогда и не скрывали, что расчленение России должно продолжаться. Идеолог «Московской трибуны», этого теневого мозга «демократов», Леонид Баткин выразился после «странного» августа определенно: «На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?.. Я призываю вас вырабатывать решения исходя из того, что сейчас, на августовской волне, у нас появился великий исторический шанс по-настоящему реформировать Россию». И те, кого он призывал, действовали. Нельзя же упускать великий исторический шанс!

Конечно гражданская война — дело обоюдоострое. И все же при нынешнем общественном сознании режим с ее помощью решит кучу проблем. Бригада Ельцина покажет кому надо в мире, что есть еще порох в пороховницах, рано ее менять. Что если надо, она на все пойдет — хоть парламент расстреляет, хоть города будет бомбить. Таких служак поискать — вряд ли где найдешь. Так что любые нефтепроводы можно прокладывать без опаски.

Не выйдет «навести порядок» — тоже неплохо. Отколется Кавказ, но уже в таком ослабленном и криминализованном виде, что и нефть потечет даром, и охрана трубы будет дешева. В любом случае будет достигнута почти полная ликвидация армии. Нет ничего для этого лучше внутренней войны, с перцем представленной телевидением. Недаром снова заблеяли бородатые интеллектуалы о «сапоге, который растаптывает человеческое достоинство». Да и не только в замарывании армии дело. Пусть скажут психологи, что происходит в душе офицера, когда он нажимает на гашетку, сбрасывая бомбы на города и села родной страны.