Владимир Мальсагов - Русская мафия — ФСБ

Там Илона выбирала для закупки морфин-сырец и другие наркотики, пряча их в целлофановом пакете в тогда модную высокую прическу, куда женщины для крепости и лучшей сохранности сложного строения часто вставляли поллитровые и даже литровые стеклянные банки, — и под охраной Мамеда возвращалась к себе в Сухуми, Поти, Батуми. А Мамед имел свою долю.

В МВД он был на хорошем счету потому, что, по существовавшей в то время системе процентности раскрытия преступлений, являлся одним из первых, и потому, что его сестра была замужем за заместителем министра внутренних дел Даудовым. Сажая случайных наркоманов, едва ли не впервые решившихся покурить анашу, Муталибов, с помощью подставлявших их агентов, повышал отчетность. Если же кто-то из наркоманов был из состоятельной семьи или сам имел деньги, то за таким Мамед мог следить целыми сутками: захватывал, и получал свою взятку. В этом он также превзошел всех коллег. А отобранные наркотики он пускал в продажу, реализовывая через барыг, работавших на него.

Так осуществлялся «круговорот наркотиков в природе»: изымая у одних барыг и беря взятки, Мамед отдавал наркоту для продажи другим барыгам, около которых ставил свои засады и захватывал приобретших дозу простых потребителей, реквизируя наркотики вновь — и опять беря взятки. Сам он не пил, не курил; единственной его любовью и целью были деньги — и машины. Купив сначала одни-другие «Жигули», он приобрел ГАЗ-24, затем ГАЗ-24-10: как только выходила новая отечественная модель, он ее брал, а в то время это пристально отслеживал ОБХСС. Обычно машины покупались по доверенности на других лиц, но Мамед увязывал это со своими коллегами.

Когда Брежнев еще был у власти, но КГБ с Андроповым во главе занимал все более главенствующие позиции, оттесняя Щелокова с его МВД, и фактически началась война за власть между КГБ и МВД и перекинулась на регионы, — тогда сотрудниками КГБ ЧИАССР была проведена следующая операция. Один ювелир, Алиев, состоявший в близких дружеских отношениях с начальствующим составом Ленинского РОВД и другими сотрудниками милиции ЧИАССР, построил с ними такую схему. Договариваясь к кем-то (например, стоматологами) о покупке золота, он, как ювелир, подставлял их, «сдавая» ментам, которые конфисковывали золото и брали крупные взятки. Так случилось и со стоматологом из 4-й больницы Заводского района Грозного, хорошим человеком по имени Константин, получившим срок и отправленным в лагерь Алды.

КГБ узнал об этих операциях — и провел свою встречную акцию, захватив человек шесть сотрудников МВД, в том числе подполковника Аристова, «пустив» его как главаря. А когда на них собирали характеристики и другие следственные материалы, то Муталибов выступил, оказав солидарность и не дав показаний против своих сослуживцев. А так как он числился чуть ли не первым взяточником, и КГБ имел об этом всю информацию, то отказ от дачи свидетельств послужил поводом для его увольнения из органов МВД.

Мамед унывал не долго. Он нашел свою стезю в криминальных «кидняках» машин в Южном Порту в Москве, — куда и перебрался. Там он также преуспевал, сколотив со своим школьным другом Абдулом Эрзанукаевым, который стал лидером группировки, бригаду по кидняку автомашин. Абдул, прежде осужденный по малолетству за удар ножом с целью грабежа в парке Кирова города Грозного, затем участвовал вместе со ставшим ментом Мамедом в оперативных рейдах по поимке наркоманов. Они часто ездили на Абдуловской машине, с ними в команде был хоть и не мент, но школьный друг — наркоман, специализировавшийся на рулетке по распространению билетов ДОСААФ с целью мошенничества, — Коля Балбошин по кличке «Ж… а». Он также крутил руки наркоманам, которых Мамед арестовывал. А полученные деньги делили между собой.

К тому же Абдул с выгодой женился на следовательше Ленинского РОВД, значительно старше его. Сложилась домашняя «мафия». Одни давали наколки, другие выслеживали и ловили, а третьи сами вели уголовные дела — и их закрывали за взятки.

А с «открытием» Южного Порта бригада перенесла свою деятельность в Москву, где преуспела, и с началом кооперации стала загонять новоиспеченных бизнесменов под свою «крышу», обкладывая их данью. Как результат, Мамед строит огромный дом, а у Абдула появится едва ли не самый большой дом в городе Грозном по улице Жуковского, в поселке Калинина. В этом доме впоследствии будет располагаться штаб Басаева, с которым они были в близких отношениях, и там остановится после Первой войны приехавший выступить и ведший переговоры о нефти с Шамилем Басаевым Иосиф Кобзон. От Басаева он получит в подарок именной пистолет иностранного производства. Певец пошутит и примет подарок с такими словами: «Вот Куликов (тогда министр внутренних дел России, — В.М..) говорит, что Басаев вооружает террористов, я приеду в Москву, зарегистрирую официально пистолет и ему покажу со словами, — я тоже стал теперь террористом?».

Скопив капитал, Мамед заключил фиктивный брак с немкой и выехал за границу. Перебравшись в Испанию, купил огромный особняк, куда и перевез свою настоящую чеченскую семью, и организовал бизнес, открыв выгодную страусиную ферму, продавая (чужими руками) мясо и яйца, а из кожи делая обувь и сумки. Оставшиеся в России перегоняли на его счета заработанную валюту, которую он там прокручивал.

Жена Мамеда — Ася Сулейманова, — которую, по его словам, он безумно и преданно любил, — к несчастью, разбилась и погибла в автокатастрофе. Но Мамед не долго горевал, и забыть утрату ему помогла родная племянница собственной жены — сестра ее старшего брата, что среди чеченцев считается позором и чуть ли не кровосмешением.

Родители новой жены были в панике, обнаружив пропажу дочери, ее отец метал громы и молнии, клянясь отомстить похитителю, но потом замял дело — прежде всего потому, что семья существует за счет Муталибова и зависит от его капитала. А Мамед, в оправдание кощунственного поступка, сказал: «Понимаете, я так любил Асю, и она так обставила наше гнездышко на свой вкус, вложив всю свою душу, что если б другая женщина пришла в дом — это было б предательством по отношению к Асе. И поэтому я выбрал племянницу, которая отнеслась бы ко всему созданному тетей с любовью и бережливо!».

Так как Мамед — дагестанец, он попытался объяснить действия и с той стороны, что у дагестанцев не возбраняется брать в жены довольно близких родственниц, даже двоюродных сестер.

После окончания Первой чеченской войны и выборов Президента, Мамед попытался подлезть к Басаеву, заказав за границей рекламные проспекты с изображением Шамиля Басаева, видео-ролики и т. д. Но выборы в президенты Масхадова не дали осуществиться планам М. Муталибова.